Изгой. Пенталогия
Шрифт:
Почему Странствующие решили «уйти в люди», я тоже как будто понял. Книга Порядка. Не она сама, а, скорее всего, один-два эпизода, произошедших чуть больше года назад. Пока они просто имели книгу и штудировали ее, все было нормально. Но однажды они столкнулись с влиятельными людьми и по глупости или по неосторожности использовали в этих столкновениях изучаемую ветвь во всей красе. Слух о том, что книга Порядка у них, – перестал быть таковым и стал подтвержденным фактом. Вот, видимо, Отцы храма, а может, и сам Повелитель приняли решение клан уничтожить, а книгу экспроприировать. Интересно,
Как бы там ни было, Лиорд они спешно покинули, убравшись с глаз подальше. Хотя не совсем подальше. Они теперь повсюду и в то же время нигде. Попробуй, отыщи книгу.
Хм, чего я вдруг о книге? Мне бы со стихийными ветвями разобраться…
Но все же…
Прикольная эта магия Порядка. Сплошная геометрия – октаэдры, пирамидки. И по эффективности неплоха. Имей такую в арсенале, и многие опасности можно обходить с легкостью. Только бдительности не теряй. Как «пятый» с тенями-шрейлами.
А вот мысли о том, что скоро останусь в одиночестве, постепенно погрузили в мрачные ощущения. Привык уже под защитой. Да, за это время узел неплохо усилил, заклинание новое приобрел, с мечом чуть лучше управляться стал – пара атакующих приемов и три защитных еще добавились, но этого мало.
– Эй, ты что, спишь на ходу?
Я дернул головой, поднял взгляд. Руна стояла метрах в десяти и смотрела на меня с улыбкой.
– Да нет. Задумался просто, – ответил честно. – Через два дня наши пути разойдутся, а вы меня ничему так и не научили. Почти. Может, хотя бы второго уровня «срезни» еще дадите?
– Научишься расплетать и сплетать заклинания – и сам себе сделаешь. Основа есть, если не дурак, дальше разберешься. – Руна подождала, когда я приближусь, и стала искать глазами хорошее место для привала. – А вот из магии Света тебе придется сегодня принять одно заклинание. «Вспышку».
– Из Света? – переспросил я, чувствуя, как от изумления глаза полезли на лоб. – Но ведь это надстихий…
– Ты думаешь, я не знаю? – Руна рассмеялась, но быстро смех оборвала. Лицо ее стало серьезным, даже чересчур. – Да, будет больно, но придется вытерпеть. Тебе эта ветвь понадобится.
– Зачем? – Изумление только усилилось, но вовремя сообразив, я сделал и лицо и голос спокойным. – А, понял. Ну да. Как же без магии Света в Зыбь.
– Виарова доля идет по стезе Номана без нее. – Руна хмыкнула. – Многих существ Тьмы можно уничтожить и обычным оружием. Альтов, эскуров, глемов тех же. Не забывай и о слотах, которые у демонов в вечных рабах. Но тебе необходимо знать эту ветвь. Так ты будешь лучше подготовлен, а значит, шанс вернуться повышается.
Угу. На десять процентов? Два плюс десять будет двенадцать – здорово!
Внутренне улыбнулся. Руне необязательно быть в курсе, что ни в какую Зыбь я не собираюсь, но все-таки было бы лучше, если б она дала мне «срезни» второго круга. Или «иллюзию».
Увидев вдали темную полосу деревьев, моя спутница уверенно указала рукой:
– Придется еще пройтись, во-он до того леса. Но на привал все равно выделим не меньше трех часов. Потому я и спешила, понимаешь? После того как получишь «вспышку», примешься развивать узел. Потом еще на мечах поработаем. Времени осталось мало, а мне нужно дать тебе еще многое.
Сказав это, Руна двинулась дальше по дороге, а я не особенно радостно поспешил следом. Судя по всему, впереди меня ожидала тяжелая тренировка. И не просто тяжелая, а тяжелейшая и болезненная. Что такое принимать первое заклинание из новой ветви, я знал не понаслышке. А тут даже посерьезнее выходило. Надстихийная магия – это тебе не просто другая ветвь стихийных.
Небольшой лесок встретил хоть какой-то прохладой. Несмотря на осень, к обеду местное солнце все еще жарило почти как летом. Скинув рюкзаки и наскоро перекусив, мы приступили к первой части тренировки, которая обещала быть самой непростой. Хотя это определение враз стало тусклым и в корне неверным, едва Руна заставила меня прикусить веточку толщиной с указательный палец.
– На всякий случай, – сухо объяснила она и принялась плести «вспышку».
Ни одного заклинания Света я до этого не видел, потому уставился на происходившее возле кистей рук бабули с искренним вниманием. А где-то в глубинах мозга пульсировало пугающее слово – боль, но я не давал ему подняться наверх.
Сгусток плазмы будущего плетения был ярко-оранжевым. Через секунду он стал ослепительно-белоснежным и, словно атакуя, метнулся к моим ладоням. Разделился на две части…
В жизни меня несколько раз било током, понятное дело – снаружи. Теперь же было такое ощущение, что ударило изнутри, но при этом почему-то отбросило назад. Я повалился на землю, стиснув зубы с такой силой, что веточка переломилась в нескольких местах, и согнулся пополам. Тело одеревенело, потом меня тряхнуло еще раз и вдруг резко отпустило. Я провалился в прохладную воду, из звуков осталось только биение сердца. Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук… То, что врачи называют тахикардией, – это вальс улиток в сравнении с тем, что мое сердце танцевало сейчас.
– Тьма, – услышал я вдруг поверх бешеного биения и дернулся, словно пытаясь вырваться из-под толщи воды. Звуки тут же вернулись, навалились со всех сторон.
– Это Тьма сопротивляется, – раздался совсем близко голос Руны. – Терпи.
– Терплю, – прошипел я и попытался подняться, но почувствовал упершуюся в плечо ладонь.
– Рано еще. Не вставай.
Я бесцеремонно скинул руку и присел. Выплюнул изо рта остатки веточки, повторно оттолкнул руку, пытающуюся меня уложить.
– Нормально все.
На самом деле боль еще пульсировала в каждой клеточке, но мне это просто надоело. Надоело покорно терпеть, корчась и стискивая зубы. Как тогда, под плетьми, как на протяжении всех двух лет рабства.
Я поднялся, продолжая отплевываться кусочками молодой коры и мелкими щепками, потом скривил губы в презрительной ухмылке. Руна смотрела на меня с прищуром.
– Ну, с этим пустяком разобрались, – сказал я непринужденно. – Дальше что? Узел? Или мечом займемся?
Руна довольно кивнула, потянулась к рукояти, одновременно второй рукой делая над нею пасс. Через секунду я увидел клинок. Матово-серебристый, с плетущимся по нему узором, с выгнутой от навершия гардой и медленно сужающимся острием.