Изгой
Шрифт:
— Ах, ты, сука! — прокричал дед и попытался занести кулак свободной руки для удара.
Борис заметил это. Его нога автоматически дернулась вперед и кончик ботинка попал точно под самую коленную чашечку деда. Борис и знать не знал об уязвимых местах противника, он не собирался бить ногой, та пришла в движение словно сама собой. Но получилось очень удачно. Дед аж взвыл от резкой боли, нож вывалился из его рук.
Теперь уже Борис взмахнул кулаком и резко, что есть мочи, ударил в челюсть деда. Дед лишь в последний момент увидел мощный кулак негодяя перед своим лицом и не успел уклониться от удара, обрушившегося на него со страшной силой. Он пошатнулся и, не удержав равновесие, повалился
Старик упал навзничь, извиваясь от боли. Однако попытался тут же подняться с пола и закричать, но не успел он очухаться от одного удара, как за ним последовал другой. Участь деда была предрешена.
Борис ударил кулаком противника резко, вложив в удар всю свою силу. Дед упал, но сделал попытку вскочить. Борис, не теряя времени даром, не дав ему подняться и прийти в себя, ринулся на деда и ногой сбил его. Дед открыл рот в безуспешной попытке закричать. В его широко раскрытых глазах засверкали искорки ужаса и, интуитивно уловив этот страх, Борис озверел. Он понял, что сейчас убьет старика. Он осознавал, что сильнее деда и способен лишить жизни этого человека. Чувство собственного превосходства опьяняло его и в доказательство своей силы Борис нанес удар ногой в висок деда, потом еще и еще.
Дед, пытаясь увернуться от ударов, катался по полу, оставляя за собой кровавые следы. Он мычал, плевался кровью, но Борис был беспощаден. От вида крови он опять озверел. Ему хотелось бить и бить по сытой роже деда, и он с остервенением бил старика ногами по голове и туловищу. Вновь какая-то необузданная зловещая сила захватила Бориса. Он будто потерял контроль над собой и не мог остановиться. Во власти азарта юноша все бил и бил, чувствуя волну радостного превосходства над беспомощным поверженным противником.
Дед был не в силах защищаться. От ударов он быстро сник и совсем обмяк. Его тело безжизненной массой лежало на полу. Из многочисленных ран по лицу и туловищу струилась кровь. Кровью был заляпан почти весь пол кухни. Но Борису этого было мало. Он схватил валявшийся под ногами нож, подскочил к деду и с размаха всадил нож ему в шею. Он хотел было и вовсе перерезать деду горло и отделить голову от туловища, но, собрав последние крохи рассудка, заставил себя остановиться. Борис с трудом дышал, он видел в полумраке ночи, как кровь вытекает из раны на шее старика и вторым слоем растекается по полу.
Борис разделался с противником. Дед был мертв. Борис убил его. Вернее, даже не он сам, а нечто засевшее в нем, какая-то агрессивная часть его, которая сделала его таким вот сильным, кровожадным, неуправляемым. Рядом лежал убитый им человек, но вины, горечи или сострадания Борис почему-то не ощущал. Скорее, он испытывал удовлетворение. Он смотрел на убитого им противника без ужаса, но с чувством собственного превосходства и каким-то злорадством, не знакомым ему ранее.
Раньше Борис никогда не дрался, он просто не способен был ударить человека, предпочитая всегда уступать. Но новые непредвиденные условия проявили в нем неожиданные способности противостоять врагам. Оказалось, что от природы он снабжен удивительной быстротой и злостью, которая удесятеряла его силы. Он умеет бить и уходить от ударов, из него мог бы получиться прекрасный боксер, он может биться, он может постоять за себя, он способен победить в кровавом поединке! И это радовало его.
Борис переступил через лежавшего на полу старика, и зачем-то взглянул в его лицо, которое представляло собой страшное месиво из крови и синяков. Глаза были дико вытаращены, рот перекошен в беспомощности. Особенно ужасно выглядела огромная кровавая рана на виске, из которой до сих пор сочилась кровь.
Борису стало не по себе. Его пробирала дрожь. Он даже присел на корточки возле
На корточках, стараясь не перепачкаться в крови, он собрал валявшиеся на полу сосиски, затем выпрямился, приблизился к холодильнику, открыл дверцу и достал рыбные консервы. Он распихал по карманам консервы, сосиски, а также кусок хлеба и коробок спичек, который нашел на кухонном столе у плиты. В комнату он зайти не решился: вдруг там есть еще кто-нибудь.
Выбравшись на улицу, Борис ринулся в сторону от рвавшегося с цепи пса. Этот пес почему-то пропустил его к дому соседа, только немного ворчал. Но во время драки пес почуял неладное и стал громко орать, а когда пахнущий кровью чужой человек появился на пороге соседского дома, пес и вовсе очумел. Он рвался с привязи, готовый вылезти из шкуры, чтобы разорвать негодяя. Его злобные вопли поддержали и другие деревенские собаки. Вся деревня наполнилось громким лаем.
Борису почудилось, что деревня вот-вот проснется и кинется ловить его, что хозяин злобного пса сейчас выскочит из дома и спустит собаку с цепи. И действительно, в окошке соседнего дома вдруг и в самом деле зажегся свет.
Испуг пронзил Бориса. Будто в бреду он выбежал с участка деда и понесся по пустой дороге по направлению к канаве. Преодолев канаву, он оказался в лесу. Но побежал опять, словно за ним гонится целый взвод солдат. Он совершенно не думал, куда и зачем он бежит. Он мчался не разбирая дороги по лесу, малознакомому ему в этом месте. Луна спряталась в облаках, и Борис иногда впотьмах натыкался на сучки деревьев, которые сильно били его по всем частям тела. Но он не ощущал боли, бежал как полоумный, уверенно, не сталкиваясь с деревьями, инстинктивно чувствуя крупные препятствия. Подсознание его работало на полную катушку.
И все же он налетел на пенек, споткнулся и упал, больно ударившись локтем о твердую землю. Он не вскочил на ноги опять, а продолжил лежать, рассматривая почему-то звезды на небе, которые то исчезали в облаках, то появлялись вновь. Он ничего не соображал и был близок к умопомешательству. Что на него нашло? Зачем он сюда прибежал? Ведь никто не гнался за ним, ни единой души не было в лесу.
От земли исходил тлетворный запах влаги. Сознание Бориса то затухало, то прояснялось опять. Ему не хотелось ничего. Он долго лежал так, восстанавливал дыхание и отдыхал. Но становилось холодно, Борис поднялся и стал бродить в полутьме по лесу, спотыкаясь о корни деревьев, пытаясь понять, где он находится.
Глава 9. Перерожденная душа
Никто не преследовал его. Можно было спокойно пойти к себе на стоянку. Нужно только найти дорогу.
Огромным усилием воли Борис приказал своему помутившемуся разуму сосредоточиться. Сознание вернулось к нему. Он обнаружил, что находится в темном, совсем незнакомом ему месте. Он потерял ориентацию. Он не знал в каком направлении и сколько времени он бежал, а затем петлял. Борис пошел по ближайшей тропинке в надежде выйти на проселочную дорогу или к железнодорожному полотну. Но тропинка, повиляв, растворилась в темном лесу. Борис понял, что заблудился окончательно. Он вытер мокрый от пота лоб и присел на пенек отдохнуть. Дальше идти не было смысла. Вот если бы увидеть луну и звезды — можно было бы хотя бы примерно определить направление своего движения. Бориса трясло легкой дрожью, ему вроде бы не было холодно, даже пот выступил на его лице, но дрожь не унималась. Особенно тряслись коленки.