Изгой
Шрифт:
— Кто он? — спросил чародей шепотом. — Это не простой человек.
Юноша нетерпеливо задвигался на стуле, его мать не станет беспокоиться о простом человеке, но смолчал, его глаза тоже жадно следили за всадником.
Деревья проносились толстые, ветви иногда опускались низко, всадник на полном скаку пригибался, и было видно, что делает это безотчетно, не выныривая из тяжелых, как горы, дум. Иногда острый сук на огромной скорости проносился на волосок от его головы, даже чародей задерживал дыхание, не говоря уже о женщине и юноше, но всадник мчался через лес, совершенно
— Куда он скачет? — спросила женщина. Чародей недовольно заворчал, пальцы задвигались, всадник отдалился, словно наблюдавшая за ним птица начала быстро подниматься вверх. Туман проступил сперва как завеса из мелкого дождика, все заволокло серым, в комнате слышно было только быстрый шепот чародея да легкое потрескивание сгораемого в светильниках масла.
В уголке зеркала проступило зеленое пятно, двое сидели у костра. Изображение мучительно медленно увеличивалось, это все те же двое, красноволосый и юноша с черными как смоль волосами. Нет, в сторонке стреноживает коней еще один, коренастый, в кожаных латах, голова покрыта сединой. Его видно только со спины, женщина сказала нетерпеливо:
— А это что?
— Неведомо, — ответил чародей шепотом. — Похо-же... я нащупал случайно дорожку в грядущее... Я ж говорил, сегодня очень благоприятное стечение звезд...
— Грядущее? Они выглядят так, будто выехали из того леса и остановились на отдых!
Чародей ответил все так же шепотом, страшась спугнуть видение:
— Возможно, так и есть... Заглянуть на час вперед — уже грядущее... Хотя... взгляните на солнце!
Туман то наплывал на края, то отодвигался, в зеркале смутно проступал далекий горизонт, уже багровый, а красное распухшее солнце опускалось за темный край.
Юноша впервые подал голос:
— Возможно, это даже не сегодня. Кони истощены. За сутки их так не заморишь...
Женщина сказала жадно:
— Смотри еще!.. Смотри дальше!.. Если что нужно скажи. Слуги тут же принесут, даже если понадобится побывать на краю земли.
Туман сомкнулся со всех сторон, изображение исчезло. Чародей рассерженно бормотал, искорки срывались уже не только с кончиков пальцев, но пробегали по суставам, волосы вздыбились, сухо и неприятно потрескивали.
Очень медленно туман начал отодвигаться, начиная с середины. Блеснули мрамором ступеньки величествен-ного дворца, тут же сменилось голой безжизненной степью, донеслись далекие удары тарана в городские врата, этот звук невозможно спутать, затем всплыло отчаянное лицо человека с красными волосами. Перепачканный золой, он кричал что-то, в руке меч, с широкого лезвия срываются красные капли.
Женщина отчаянно вскрикнула. Чародей дернулся, изображение уплыло в сторону. Но все успели увидеть, как сразу трое из воинов ринулись к красноволосому со спины, жутко блеснули лезвия копий. Все три острия вонзились глубоко, одно под левую лопатку, второе в печень, а третье с хрустом перерубило хребет. Он упал, на троих набросились другие воины и тут же изрубили в куски. К упавшему метнулись, чья-то спина почти заслонила, сраженного перевернули на спину.
Чародей бормотал, пытался удержать уползающее изображение. Искры прыгали уже по всему телу, но по зеркалу поплыл серый с пятнами туман, собрался в сгустки, поверхность стала неподвижной, словно стоячая вода в темном лесном озере. Наконец чародей в изнеможении откинулся на спинку кресла. Лицо осунулось, он хрипло и часто дышал, по мясистому лицу катились крупные капли пота.
Юноша налил в кубок вина, чародей схватил жадно, зубы стучали о металл, струйки пролились на грудь.
— Что это было? — спросила женщина с отчаянием. — Это не могло быть правдой!
— Мама, — сказал юноша тихо, — успокойся. Возможно, мы что-то не так поняли.
Чародей измученно мотнул головой. Капли пота сорвались со лба, словно у отряхивающегося после купания пса.
— Все видели одно и то же, — прошептал он раздавленно. — Этот человек погибнет. Я заметил то, чего могли не увидеть вы... На лезвиях копий блестели зеленые капли. Это значит, что оружие еще и отравлено. Этого человека очень боялись... боятся, моя госпожа! Видимо, он в самом деле великий воин. Тех предателей разорвали... разорвут на части, но свое черное дело они сделать успеют...
— Но что... с ним? Он умер?
— Умер, — ответил чародей неохотно. Он вскинул глаза, тут же опустил, не мог смотреть на отчаянноелицо госпожи, развел руками: — Что я могу? Я только показал, что произойдет.
— Нет! — сказала она яростно. — Этому нужно помешать! Вы заметили, где это происходило? Я могу нарисовать эту стену, на ней еще две такие странные фигуры из темного камня...
Юноша вскочил, стул под ним опрокинулся, но поднимать не стал, метнулся зачем-то к окну, словно хотел свистом позвать коня, опомнился, вернулся, лицо виноватое и отчаянное. Губы дрожали, в глазах мольба.
— Что мы можем сделать? Что нужно сделать?
Чародей ответил измученно:
— Госпожа... молодой господин, вы не поняли. Это для нас будущее... но не для богов. Для них нет ни будущего, ни прошлого, ни настоящего. То, что для нас только произойдет завтра или через сто лет, для них уже произошло!.. Потому будущее и есть неизменно, неизменяемо, как и прошлое... понимаете? Потому что в будущем это уже все произошло. Нас просто несет по реке времени, как по любой другой реке... и те села, которые открываются за поворотами, уже существуют... даже если мы их не видим... или увидим через год...
Тяжелую тишину нарушало только его прерывистое хриплое дыхание да лязг зубов, пил он часто и много. Юноша снова наполнил для чародея кубок, а потом придвинул ближе кувшин с вином.
— Я успел увидеть женщину, — произнес он медленно. — Волосы черные, как агат, лицо бледное, но я еще не видел такой ослепляюще холодной красоты... И еще, мама... Она очень похожа на того второго, который ехал с этим Олегом. Помнишь, молодой с черными как смоль волосами?.. Так вот эта женщина показывала пальцем, на нем блестело зеленое кольцо...