Излом зла
Шрифт:
– Лишь бы сама не ушла. – Он поцеловал ей пальцы. – Но что бы ни случилось, никто не должен…
– Знать, кто ты такой, – подхватила Кристина.
– Примерно так. Это первое. Второе: на звонки не отвечай, вообще не поднимай трубку. Ты здесь не живешь. В смысле – тебя здесь как бы нет и никогда не было. И последнее: ты не должна зависеть от меня. В любой момент я могу надолго исчезнуть, прийти поздно, вообще не прийти на ночь. Короче, мне нужна свобода…
– А я тебе ее не ограничиваю, – насупилась было Кристина, однако заглянула в голубые, чуть ли не светящиеся глаза контрразведчика и поняла свою промашку. – Извини, я не то хотела сказать. Буду терпеливой и заботливой, вот увидишь. Захочешь, скажешь сам. Но я чувствую, что ты встревожен. Нельзя узнать,
– Я же сказал – ничего, – как можно уверенней проговорил Матвей. – Все идет своим путем, просто у меня работа такая – ждать неприятностей. Не думай о плохом, иначе экзамены не сдашь.
Кофе допивали в молчании, взглядами обнимая друг друга, хотя перед глазами Матвея нет-нет да и вставал образ Ульяны, после чего он в какой-то мере начинал ощущать себя предателем. Он помнил почти все моменты их прошлых встреч, ведь пролетело целых два года с момента знакомства Соболева с обеими женщинами, и ничего не забылось! А еще у них с Кристиной должен был родиться ребенок… Но обо всем этом он не мог рассказать ей ни слова. Тот путь, который они уже прошли вместе, вел к гибели обоих… А вот о Стасе рассказать стоит. Надо найти парнишку и вылечить, может быть, удастся оградить его от опасностей, отослать к отцу, например, ведь старик еще жив… Хотя, с другой стороны, он уже посылал Стаса и Кристину к отцу и знает, чем это все закончилось. Кто говорил: «Не возвращайся по своим следам», – был прав…
С Ивакиным Матвей встретился на конспиративной квартире, принадлежащей военной контрразведке, и передал ему пачку сколотых листков – весь пакет информации по деятельности батальона охраны «Щит», его командования, о хищении им оружия с завода «Арсенал», об участии во всем этом генерала ФСБ Ельшина, ставшего недавно боссом «Купола».
Полковник был сильным и сдержанным человеком, но и он изменился в лице, дочитав доклад Соболева до конца. Поднял на Матвея ставшие совсем прозрачными глаза.
– Вы с ума сошли, Соболев! Откуда у вас эти сведения? За неделю такого объема данных собрать невозможно!
Матвей кивнул, вполне понимая Бориса Ивановича, но даже ему он не мог сказать всей правды. Или хотя бы части правды. Полковник был сугубо военным человеком, опиравшимся на здравый смысл, и слыхом не слыхивал о каких-то там Монархах Тьмы и вообще о существовании Внутреннего Круга. Вряд ли он правильно воспринял бы и откровения подчиненного насчет происхождения человечества от рода Блаттоптера сапиенс – тараканов разумных.
– Как я это преподнесу генералу? – продолжал Ивакин, не дождавшись ответа Соболева. – Он же меня сразу отправит к психиатру.
– Авось не отправит, – сказал Матвей философски. – Часть сведений у вас и так лежит в компьютере, кое о чем вы догадываетесь, а остальное – логическое завершение расследования. Что касается сроков, то мне помогали.
– Кто, если не секрет?
– Сами подозреваемые.
Матвей выдержал пронзительно-недоверчивый взгляд Бориса Ивановича, усмехнулся.
– Не пугайтесь, полковник. Когда-нибудь вы все узнаете, а пока примите все как есть. И очень вас прошу – поберегитесь. В скором времени вас попробуют убрать, причем с помощью тех самых «болевиков», что были похищены из «Арсенала». Будьте начеку.
– Откуда вы знаете?
– Знаю. – И в голосе Матвея прозвучала такая твердая, непрошибаемая уверенность, что Ивакин проглотил все иронические замечания и вопросы.
– Вы предлагаете…
– Действовать, – закончил Матвей. – Время не ждет. Понадоблюсь – звоните по сотовому, домой на квартиру звоните только в крайнем случае, не нравится мне та линия.
Он заглянул в дверной «глазок», представлявший собой окуляр перископной системы, никого в коридоре и на лестничной площадке не обнаружил и вышел, оставив растерянного, ошеломленного масштабом предполагаемых событий полковника военной контрразведки.
Глава 4
ЗНАКОМСТВО «ВОЛКОДАВОВ»
Для концентрации сознания Василий Балуев не часто пользовался всеми девятью уровнями медитации, не было особых оснований, хотя в жизни перехватчика-«волкодава», подчиненного дерганому ритму жизни Управления специальных операций ФСБ, опасностей хватало. Но сегодня его почему-то потянуло пройтись по всем ступеням сюгэндо, в результате чего, достигнув «будущего» и увидев себя в «прошлом», то есть настоящем для медитирующего, Василий оценил свои нынешние решения как неправильные, что его ошеломило, и пришел к выводу, что ему стоит ждать каких-то необычных встреч.
Выйдя из состояния самадхи, Василий некоторое время размышлял над своими ощущениями, однако, будучи человеком действия, а не мысли, предоставил судьбе играть с ним по ее правилам и занялся тренингом, чему каждый день уделял не менее полутора часов для поддержания необходимой физической и психической формы.
Рукопашным боем Вася занимался уже почти четверть века, начав Путь воина в додзё карате и закончив школу Куки-Синдэн-рю-Хаппо Хи-Кэн (тайное искусство владения оружием). В семнадцать-восемнадцать лет он обратился к айкидо, а став слушателем Высшей школы КГБ, впоследствии ФСК и ФСБ, увлекся русбоем, проповедующим стиль реального боя в условиях, максимально приближенных к жизни. Но все же основную закалку дала Балуеву школа ниндзюцу, которую он одолел на Дальнем Востоке, под Приморском, где с трехлетнего возраста прожил одиннадцать лет (отец был офицером-ракетчиком и служил в зенитно-ракетных войсках), под руководством японского мастера Хатсуми, владевшего стилем тогакурэ-рю («спрятанное за дверью»). Василий и впоследствии, уже работая в бригаде спецопераций под руководством опытнейшего «волкодава» Люцканова, а потом Первухина, продолжал заниматься постоянно изменяющимися приемами борьбы тогакурэ-рю-ниндзюцу, с помощью которых без особого напряжения можно было справиться с каждым новшеством в технике атак. В основе этих приемов лежало понимание поведения человека в тех или иных ситуациях, знание человеческого тела и его возможности вне зависимости от времени. Это давало возможность намного расширить узкие границы ориентированных на конкретные времена технических приемов борьбы, потому что методы ниндзюцу учитывали все естественные физические и эмоциональные особенности человека.
Искусство ниндзюцу вообще развивалось не как самоцель, средство для получения спортивного титула или символического поощрения в виде цветного пояса. Оно представляет скорее систему эффективных способов для достижения тех или иных целей личности с минимумом опасности, что заложено даже в названии борьбы – ниндзюцу. Иероглиф «нин» имеет два ряда значений: выносливость, упорство, терпение, стойкость, и второй ряд – тайный, незаметный скрытный, а иероглиф «дзя» переводится как личность, индивидуум. Таким образом, ниндзюцу – это искусство тайных действий с учетом вышеназванных категорий, подразделяемое на два уровня: бу-дзюцу – искусство воина (низший уровень) и хей-хо – стратегия боя (высший уровень). Василию удалось овладеть обоими и стать мастером ниндзюцу – мэйдзином, для которого не существовало тайн ни в одном виде рукопашного боя.
Конечно, он не стал «японцем» – по ощущению мира, но воспитан был все-таки в традициях ниндзюцу и не только довел до совершенства искусство воина, но и по большому счету достиг гармонического отражения окружающей действительности, в основе которого лежало интуитивное ощущение опасности на уровне рефлексов, тонких движений полей и излучений.
Сущность каждодневных тренировок для Балуева состояла не столько в освоении или повторении присущих ниндзюцу приемов боя, сколько в становлении и развитии в сознании тех ощущений, которые вызывает их применение. Как известно, в естественных условиях – улица, двор, метро, магазин, коридор, комната и тому подобное – ближний бой подразумевает применение любых подручных средств: палки, камня, гвоздя, булавки, осколка стекла, доски, веревки, пуговицы, скрепки, даже ассигнации, – и тренировка владения этими предметами скорее вырабатывает ощущение всеобъемлющей системы защиты. Поэтому большую часть времени тренинга Василия занимала именно эта специфичная система владения «полезными деталями».