Измена Родине. Заговор против народа
Шрифт:
«Наказывая коммунистов за их идеи, мы создаем возможность наказывать других граждан по еще менее значительному поводу, а то и вовсе без всякого повода».
За десять с лишним лет до процесса руководителей американской коммунистической партии помощник Геббельса Эуген Хадамовский, возглавлявший у гитлеровцев радиовещание, писал:
«Пропаганда и сила не являются абсолютными противоположностями: применение силы может ее ставлять часть пропаганды. Между ними располагаются всевозможные средства влияния: от «сообщений-молний» для возбуждения отдельных личностей,
Летом 1949 г., когда антикоммунистическая пропаганда в Америке достигла предельного, лихорадочного накала, произошло событие, которое потрясло весь мир и как бы проиллюстрировало это «откровение» геббельсовца Хадамовского.
В то время как федеральный суд в Нью-Йорке слушал дело одиннадцати руководителей коммунистической партии, обвинявшихся в пропаганде применения силы и насилия против правительства, менее чем в 50 милях от зала суда орудовали подлинные поборники силы и насилия.
В субботу 27 августа в парке Лэйкленд Эйкрс, а окрестностях городка Пикскилл, штат Нью-Йорк, должен быи состояться концерт Поля Робсона. (Сбор с концерта поступал в пользу гарлемского отдела Конгресса защиты гражданских прав, организации, выступающей в защиту конституционных свобод и включенной министром юстиции Кларком в список «подрывных» организаций.)
За четыре дня до концерта газета «Пикскилл ивнинг стар» вышла с шапкой: «Концерт Робсона помогает «подрывным элементам». В редакционной статье газета писала: «Довольно терпеливого молчания, которое означает одобрение…» Председатель местной торговой палаты и другие «ура-патриоты» объявили этот концерт «антиамериканским». Организации «ветеранов войны» постановили провести во время концерта демонстрацию протеста.
Концерт так и не состоялся.
Когда Поль Робсон прибыл в Пикскилл, он не смог попасть в Лэйкленд Эйкрс. Разъяренная толпа хулиганов расположилась на дороге, не пропуская никого к месту концерта.
На дороге, ведущей к парку, сгрудились автомобили, стоявшие вплотную друг к другу на протяжении двух миль. Нигде не было видно ни одного полицейского.
С наступлением темноты хулиганы изломали складные стулья, расставленные на концертной площадке, устроили из них огромный костер и яростно набросились на людей, приехавших на концерт раньше. Нападавшие орали: «Никто из вас отсюда живым не уйдет… Мы, гитлеровские молодцы… мы завершим его дело!»
Несколько десятков человек спешно организовали оборону. В 8 час. 30 мин. один из них пробрался в темноте сквозь бесновавшуюся толпу и стал звонить по телефону в полицейское управление штата. Потом он рассказывал:
«На моих глазах один негр и двое белых подходили к парку. Их остановила толпа. С десяток людей прижали негра к ограде. Он все время твердил: «Я американец. Я имею право быть на этом концерте». Вдруг один из нападавших ударил его. Он упал, а вся банда сгрудилась над ним и орала: «Убей его! Прикончим его!» Они беспощадно били его, топтали ногами. Тут я увидел человека в солдатской форме, который стоял в стороне. Я сказал ему: «Что это делается, друг, ведь это несправедливо!» Он ответил: «Верно, это не по-американски», и бросился к банде. Мне удалось протащить негра почти волоком между стоявшими машинами в лес. Если бы не это, они, вероятно, убили бы его».
«Нью-Йорк геральд трибюн» 29 августа описывала расправу со многими людьми, пытавшимися попасть на концерт:
«Им приходилось останавливаться перед баррикадой из камней и бревен, преграждавшей дорогу. Здесь им приказывали выйти из машин или просто вытаскивали силой. Мужчин избивали, женщинам разрешали уехать и улюлюкали им вслед. Хулиганы пробивали камнями крыши, борта и окна автомобилей, перевернули восемь машин. Последние были убраны с дороги только около двух часов ночи».
Эти бесчинства продолжались несколько часов, пока, наконец, на место действия не прибыла полиция, восстановившая видимость порядка.
На следующий день, в воскресенье, в усадьбе д-ра Сэмюэля Розена в Катоне собралось около 1500 возмущенных местных жителей. Они создали Вестчестерский комитет охраны закона и порядка и единогласно решили послать Полю Робсону второе приглашение выступить в Пикскилле. «Не отдадим организованным хулиганам ни одной пяди территории Соединенных Штатов, — решил комитет. — На карте наша свобода и гражданские права».
Во вторник вечером 8000 человек собрались в зале Голден Гэйтс в Гарлеме на митинг протеста против насилия в Пикскилле. Выступая на этом митинге, Поль Робсон объявил, что он снова приедет в Вестчестер и будет там петь.
Новый концерт был назначен на воскресенье, 4 сентября, в загородном клубе Холлоу Брук.
По мере приближения этого дня напряжение в Пикскилле росло. Местные организации «ветеранов войны» призывали организовать мощное шествие протеста рядом с концертной площадкой. В городе появились плакаты и афиши с лозунгами: «Проснись, Америка! Пикскилл уже проснулся». Газета «Дейли компас» сообщала, что отдыхающие в близлежащей летней колонии «были так напуганы, что мужчины организовали круглосуточные дежурства для охраны колонии от нападения».
В субботу вечером молодые люди, околачивавшиеся в барах, игорных домах и на перекрестках Пикскилла, открыто хвастались, что проучат «комми» (коммунистов), «черномазых» и «жидов».
Уступив упорным настояниям Вестчестерского комитета охраны закона и порядка, губернатор Томас Е. Дьюи распорядился направить в Пикскилл в день концерта полицию штата.
Чтобы обеспечить охрану слушателей, организаторы концерта сами создали отряд из 2500 ветеранов-антифашистов. Под командованием заместителя председателя профсоюза рабочих меховой и кожевенной промышленности, офицера запаса Леона Штрауса, эти ветераны на рассвете в день концерта собрались у клуба Холлоу Брук. Стоя плечом к плечу, они образовали оборонительную линию, опоясавшую весь парк.
В полдень к месту концерта начали съезжаться слушатели; многие прибывали целыми семьями, нагруженные корзинками с провизией. Приближаясь к входу, они проходили сквозь строй полицейских, которых здесь насчитывалось сотни. Полиция сдерживала толпы демонстрантов, выкрикивавших угрозы, проклятия, ругань.
Местные «ветераны» маршировали группами взад и вперед под звуки оркестра.
К началу концерта, в 2 часа, на площадке собралось около 20 тыс. человек. Пока Поль Робсон пел, царила тишина. Восторженные аплодисменты отдавались мощным эхом в окрестных холмах.