Измена в новогоднюю ночь
Шрифт:
– Я не попрошу! – произношу уверенно.
Протягиваю руку, чтобы закрепить договор.
– В этом упорстве главное, не проспорить самой себе, – хитро улыбается Гордей, но подаёт руку.
И мы скрепляем наш договор рукопожатием.
Глава 23.
Я очень довольна собой, но уже через полчаса понимаю, что имел в виду Гордей, когда так хитро улыбался.
Мне и раньше было не просто противостоять обаянию
Я сижу как королева, а вокруг меня суета. К нам уже приехала доставка из супермаркета, и теперь мой холодильник ломится от продуктов. Возмущения мои полностью игнорируются. Я слышала, Гордей звонил ещё куда-то. Подозреваю, что ужин наш тоже в пути.
Сейчас мужчина чем-то гремит в ванной. Что он там делает? Я ужасно хочу попасть туда по своим женским делам, но пока плохо представляю, как допрыгать эти несколько метров. Конечно, стоит мне только намекнуть, как меня тут же потянут в туалет на руках. Но этого я допустить никак не могу.
Решаю всё же попробовать сама, потому что терпения у меня уже просто нет. Встаю на одну ногу и, держась за всё что можно, аккуратно прыгаю в сторону заветной комнаты.
Добираюсь до ванной и офигеваю.
– Ты что делаешь? – замираю поражённо взглядом на крепкой мужской заднице, торчащей кверху из-под раковины. Это что за демонстрации?
– Прокладку меняю, – отзывается Гордей.
– Чего?
Он выбирается, встаёт.
– Кран чиню, – объясняет невозмутимо. – Меня бесит, когда вода капает. Я не могу этот звук выносить. А у тебя тут все краны как будто сговорились, – кривится.
– Ну да, я давно собиралась сантехника вызвать, – вспоминаю я.
Ремонт в этой квартире не делался с момента, как я сюда въехала.
Я тогда только поступила учиться, а мама уже улетела во Францию. Она у меня вообще женщина ветреная, экстравагантная, любит менять мужей и страны. Мы с ней совсем разные, с отцом они развелись, когда я была маленькой, и после развода я осталась с папой и бабушкой. Они-то меня и воспитывали.
Мать в моей жизни появлялась набегами крайне редко. И чаще откупалась дорогими подарками и снова исчезала.
Вот, квартира и машина – как раз такие “подарки”. Вообще-то, квартира мамина, я живу здесь, пока она налаживает жизнь в Париже с очередным мужем. И я искренне желаю ей счастья, потому что если она вернётся, мы с ней точно не уживёмся.
– Ты зачем встала? – смотрит хмуро Гордей. – Крикнула, я бы тебе помог.
– Нет. Я не совсем инвалид, а ты скоро уйдёшь, и мне нужно всё равно самой передвигаться.
– Насчёт “скоро”, я хочу поспорить, но прямо сейчас я освобождаю территорию. Прошу.
Подхватывает меня руки, переносит через коробку с инструментами, непонятно откуда взявшимися в моей квартире, и усаживает на закрытую
Когда я справляюсь со всеми потребностями и выбираюсь в коридор, на столе на кухне замечаю бумажные пакеты из известного в городе ресторана.
Гордей раскладывает по тарелкам сырную нарезку и фрукты.
– Так, Снегурка, – тут же бросается ко мне, чтобы доставить меня до кухни и усадить на вращающийся стул на колёсиках. – Я тебе нашёл средство передвижения по квартире.
– О, отлично. Спасибо. Я про него и забыла.
– Будь умницей, сделай нам красиво на столе, а я пока закончу с краном. И будем есть. Я дико проголодался!
Не спорю. Послушно раскладываю еду по тарелкам, и тоже захлёбываюсь слюной.
О, откуда этот коварный мужчина узнал, что я обожаю морепродукты? М-м-м, здесь и креветки в кляре, и салат мой любимый, роллы, а ещё…Открываю коробочку с десертом и просто хочу застонать от предвкушения этого блаженства.
Вот верх коварства! Фонданы, м-м-м. Такие аппетитные, свежие, ароматные.
Не выдерживаю, беру один и сразу кусаю, чувствуя, как по языку расплывается тёплый шоколад.
– М-м-м, – прикрываю в блаженстве глаза, практически улетая в нирвану.
Краем уха слышу сзади лёгкий шорох, движение воздуха, а потом к божественному вкусу добавляется скольжение мужского языка по моим губам.
Распахиваю глаза.
– Гор…, – договорить мне не позволяют.
Эти порочные губы буквально берут меня в плен, добавляя такие восхитительные нотки к шоколадному вкусу, что я просто не могу устоять. Это так пьяняще, невероятно сладко и страстно, что я теряюсь от ощущений.
Шоколад смешивается на наших языках, но мы не останавливаемся. Мужская рука забирается в мои волосы, притягивая ближе, и этот порочный язык слизывает шоколад с моих губ.
– Ничего более вкусного я не пробовал, – шепчет Гордей. – Хочу добавки.
И мне бы его оттолкнуть, но… Это же не секс? – бьётся на краю сознания мысль.
Мне так хорошо, что я тоже хочу добавки. Чувствую, как Гордей забирает фондан, снова подносит его к моим губам. Я кусаю ещё кусочек, подтаявший шоколад пачкает губы, но Гордей так голодно и порочно смотрит на это, что внутри меня сгорают в пепел все барьеры.
А потом он снова набрасывается на мои шоколадные губы, его язык совершает настолько неприличные движения… Я уже не так уверена, что это не секс. Но во мне пробуждаются те самые ужасно требовательные жадные бабочки. Они кружат где-то внутри, раскручивая торнадо неведомых ранее ощущений во всём теле.
И мне уже хочется этого языка ниже, чтобы вот также он порхал по другим чувствительным местам. Я же помню, как он может… соски требовательно напрягаются, между бёдер бесстыдно сводит лёгкими спазмами.