Измена. На осколках счастья
Шрифт:
В этом случае, увидев его, я боялась не устоять. И без того безумно хотелось послать свою гордость куда подальше и дать мужу второй шанс. А лично его увидеть и не броситься в объятия – вообще казалось теперь выше моих сил. Жутко соскучилась по его сильным рукам, умопомрачительному запаху, ласкам и поцелуям! Потому проще было принимать все подарки и надеяться, что мы просто не пересечёмся до развода. А там я уже уеду из города, а это всё верну обратно, пусть раздаст бедным людям или подарит новой девушке, себе лишь памятные сувениры оставлю и открытки.
Вечерами, когда бабушка уже засыпала, я сидела на кровати и писала стихотворения. Да-да,
Ещё я подолгу рассматривала тот браслетик из ракушек, который вместе с обручальным кольцом воспринимался теперь как символ нашей любви. Я подбрасывала его на кровать, размышляя над очередным четверостишием, а он подал на старенькое покрывало и постоянно складывался в форму сердца. Кошмар! Даже ракушки твердили о наших чувствах и необходимости простить нечаянную измену.
Лёшка, кстати, и сам утром и вечером присылал в мессенджерах послания с признаниями в любви, просьбами простить его и позволить приехать за мной. Этот моральный мучитель ещё и аудио-обращения записывал. Это была адская пытка: слышать его родной, любимый голос, нежно и ласково зовущий меня обратно и при этом оставаться недвижимой, не лететь в крепкие объятия сломя голову, а просто игнорировать послания. Я потом по сто раз прослушивала эти записи и порой даже украдкой плакала от обиды на жизнь, на мужа и на себя за эту безвыходную ситуацию.
Ещё Лёшка прикреплял к сообщениям щемящие сердце фотки. В основном на них был он сам: то едва проснувшийся, но уже мило улыбающийся мне в объектив камеры, то весь в переливающихся каплях воды и в обмотанном на бёдрах полотенце, видимо, сразу после душа, то там была яичница и другие его попытки приготовить себе что-то съедобное. Под всеми этими фотками появлялись подписи о том, как сильно меня не хватает рядом всегда и в любой ситуации. Я и сама была бы не против оказаться рядом, стереть с шикарной груди мужа те капли, сдёрнуть полотенце и заняться любовью, а после приготовить ему нормальный завтрак.
Одной из самых трагичных для меня была фотография когда-то нашей общей квартиры, теперь оставленной обоими хозяевами. Она была полной противоположностью той первой фотке, которую муж прислал после прощального секса. Там всё было ещё в розах, свечах и воздушных шариках. А сейчас... Как и наша жизнь, так и квартира из счастья и любви рухнула в пустоту и одиночество. Все вещи муж таки забрал и, отчитавшись мне в послании, съехал из нашего семейного гнёздышка. Ключи Лёшка передал мой маме, она также сообщила об этом в смс, вновь попросив дать супругу второй шанс.
Только я не спешила возвращаться в эту одинокую квартиру, а решила дождаться, пока родители отправятся в санаторий, чтобы без их нотаций спокойно собирать вещи для переезда. Хотя, возможно, я не возвращалась, чтобы не пересечься случайно с Лёшей, боясь своей реакции на него. Боясь не выдержать, сдаться, проиграть в сражении с доводами разума и гордостью и кинуться мужу на шею, разрыдаться и признаться в том, что просто не могу и не хочу впредь жить без него. Потому я и зависла у бабушки, предчувствуя такую реакцию на предателя, которого никак не могла перестать любить.
Животик пока был незаметен, но уже чётко ощущалась наполненность внизу, набухание и возросшая чувствительность груди. Мужу бы понравилось ласкать её. Блин, снова о нём. Я помнила о своем любимом малыше и просто обожала его: старалась лучше питаться, больше отдыхать, включала ему приятную музыку, общалась с пузожителем, рассказывала о своих планах и успокаивающе поглаживала, пытаясь передать ребёночку всю свою любовь и за себя, и за папу, которого у него уже не будет.
Юркин вариант стать отцом для малыша, я даже не рассматривала: ни к чему вешать на хорошего друга чужого ребёнка, да и мне это против натуры: обнимать, целовать нового мужа, любя предыдущего, а потом когда-то ещё и сексом с ним придётся заниматься… Даже представлять такое было противно и некомфортно, будто со старшим братом! Жесть! Так что вариант замужества с Юркой я даже не учитывала. С ним мы общались крайне мало, лишь по переписке.
Правда, Лёша и от такого варианта был бы в восторге, его же я и подавно игнорировала, боясь выйти на диалог и вывести нас на перемирие, которого вроде как должна избегать. Внушала себе это и активно затыкала протесты сердца.
Так и жила всё это время, получая от супруга подарки и послания в одностороннем порядке и транслируя полный игнор и безразличие, когда на деле дико страдала без него, плакала перед сном и после пробуждения, перемещаясь из горячих объятий фантомного любимого в одинокую явь. В такие моменты даже хотелось, чтобы Лёшка вновь, как в то пробуждение перед прощальным сексом, оказался на коленях у кровати, жарко целующим и ласкающим меня. Но в этот раз я не оттолкнула бы мужа, а отдалась бы чувствам. Правда, после таких безрассудных мыслей и фантазий, навеянных эротическим сном, вновь просыпался разум и включал по кругу заезженную пластинку о недопустимости прощать предателей, тем более мечтать о них.
Спустя три недели после моего приезда к бабушке мама сообщила об их отъезде в санаторий, а я решила, что пора уже возвращаться домой. Только именно к родителям, а не в нашу с Лёшей одинокую квартиру, где даже стены кричали о нём и о общих счастливых мгновениях из прошлого.
На развод за это время я так и не подала. Отчего-то тянула время. Мучила этим и себя, и Лёшку, и, возможно, даже Юру. Почему до этого не подала заявление?! Глупо врать самой себе: просто потому, что не хотела этого! Вот не принимало моё сердце нотаций разума и вовсю противилось этому решению, специально придумывая предлоги, чтобы потянуть время. То ехать далеко, то по Интернету могу сделать что-то не так, например, неправильно заполнить заявление, то в дороге укачает, то стоит дождаться, пока останусь одна в родительской квартире. Решила, что в городе возьму себя в руки и спокойно сделаю это, а за время отсутствия мамы с папой дома подготовлюсь к переезду.
Кое-как упаковала свои вещи. Правда, вместе с подаренными Лёшкой обновками и сувенирами их оказалось чересчур много. Далее попросила таксиста перебросить всё в багажник.
Юру я не пригласила, чтобы вновь не пришлось объясняться в причинах моего отказа стать его женой. Вот не могла я никак представить друга в роли мужа. Потому как внезапно смирилась с фактом того, что моим истинным супругом, мужчиной всей моей жизни, единственным родным человеком, с которым я желала провести остаток дней, был именно Лёшка. Именно ему я через семь с половиной месяцев рожу малыша, именно ему акушерка должна вынести ребёночка при выписке.