Измена. (Не)нужная пара
Шрифт:
На улице давно стемнело. И среди деревьев для человека тьма казалась бы непроглядной, но для оборотня всё было различимо.
— Я рядом, не бойся, — склонился ко мне Руслан. Его глаза светились по-волчьи, вновь напоминая о природе мужчины и о моей.
Всё это время я безотчётно тесно прижималась к его боку. После этих слов немного смутилась из-за собственной трусости. Встряхнула головой и отстранилась от горячего астаховского бока. Ну не съедят же меня, в самом деле! Руслан же сразу сказал, что не ждёт от меня ничего сверхъестественного. Всего лишь нужно моё присутствие и только.
Лесная
Все сильно нервничали. Это открытие стало для меня откровением. Во-первых, не одна я переживаю. Из всех участников ритуала только Руслан рядом и его дед были монументально спокойны. Это я почувствовала тем самым даром, унаследованным от отца. Во-вторых, я вдруг поняла, что ревниво кошусь на незнакомок, пока Руслан отпустил мою руку и о чём-то переговаривался с Александром Емельяновичем. Кто эти девушки? Зачем они здесь?
Разговор между Астаховыми был короткий. После Рус остановился возле меня и пояснил:
— Кристи, как бы мне не хотелось, но сегодня я не могу принять тебя в нашу стаю из-за рекомендаций шамана. Просто побудь здесь, посмотри на нас. Тебя не тронет ни один лесной зверь.
Руслан стремительно наклонился, легко целуя меня в губы. Я поняла, что он сделал, только когда Астахов был на приличном расстоянии от меня. Двигался он очень быстро и при этом по-звериному грациозно.
— Присядь на колоду, малышка, — егерь указал рукой. Кивнув, я подошла к импровизированному креслу, но не села. Нервозность не давала спокойно оставаться на месте. Обхватив себя за локти руками, я во все глаза наблюдала за действом на поляне, переминаясь с ноги на ногу.
Первым делом оборотни разделись донага, совершенно не смущаясь друг дружки. За оборотом в звериную ипостась я следила во все глаза, старясь рассмотреть всё в подробностях.
Происходил оборот очень быстро, рассказывать дольше. Всё начиналось с головы. Черты лица заострялись, вытягивались челюсти, меняли форму уши. Тело стремительно обрастало серой шерстью одновременно с тем, как человеческое туловище превращалось в волчье. Ноги и руки становились лапами. И последним вытягивался прямой хвост.
Все оборотни-мужчины были крупными. Но Руслан на их фоне выделялся размером: был массивнее и выше. Девушки-волчицы выглядели мельче. Поскуливая, припадая к земле, они первыми приблизились к Альфе, неуверенно помахивая хвостами. Одна заискивающе лизнула Альфу в морду. Волчонок грозно рыкнул в её сторону, и над поляной разнёсся испуганный скулёж. Альфа воздействовал не столько голосом, сколько собственной силой. Даже не направленная на меня, она ощущалась мною в человеческой форме.
Я не осталась безучастной. Рык Альфы меня не напугал, но собственное тело вдруг стало ощущаться маленькой клеткой, из которой хотелось вырваться на волю. До боли в шее я запрокинула голову назад, с восхищением успела увидеть полную луну и шлёпнулась на землю Волчицей. Человеческое и волчье сознание оставались на месте. Из-за одновременного потока мыслей двух сущностей закружилась голова. И я-человек отступила на задний план, отдавая контроль своей
В этот раз спрятаться под брюхом волка не получилось. Волк рыкнул недовольно, прежде чем подхватить мелочь за холку и отнести к колоде. Рядом появился матёрый волк старшего Астахова. Он подгрёб лапой пару внука и немного придавил, не отпуская от себя.
Не знаю, пожалел ли Руслан, что взял меня с собой, но я-волчица его явно отвлекала. Волчонок то и дело оглядывался на скулящую в лапах деда пару. Он понимал, что вред ей никто не причиняет, но она плакала. От этого внутренности скручивало беспокойством и не давало сосредоточиться на ритуале.
В какой-то момент Руслан не выдержал жалобного плача. Ощерив пасть, очень грозно зарычал в мою сторону, призывая к порядку, отчего Волчица испуганно примолкла, вжимаясь в мохнатую грудь старшего Астахова.
«Чего ты скулишь? — обратилась к своему зверю, стараясь успокоить. — Нас тут не обидят. Дай Волчонку сделать то, что он должен. Он сегодня создаст костяк стаи».
«Я хочу в стаю. В семью» — её ответ меня одновременно удивил и озадачил. Испытывая угрызения совести в отношении моего Зверя, я решила помочь ей осуществить это желание.
«Руслан говорит, что нам пока рано. Давай сегодня посмотрим, как это происходит. Интересно же!»
Волчица промолчала, но больше не рвалась к Волчонку. Положив свои передние лапки на огромную лапищу старшего волка, она навострила треугольные ушки и вытянула мордочку, внюхиваясь в окружающие её запахи. Изумительно пахло Волчонком. Его запах был основным, на что реагировала Волчица. Через её усиленное волчье обоняние я тоже с удовольствием вдыхала запах Руслана. Он был идеален. Вокруг него клубились чужие ароматы самцов и самочек. Звериный дух на поляне был концентрированным.
Волки какое-то время стояли неподвижно, сформировав круг в центре с Альфой.
Будущий Вожак по очереди подзывал к себе парней в звериной ипостаси. Они замирали друг напротив друга. Если Альфа оставался спокоен, уверен в себе, то соискатели на членство в стаю выглядели совершенно противоположно. У кого-то на загривке вздыбливалась шерсть, кто-то припадал на лапах и подползал к Вожаку, кто-то тревожно рычал и клацал пастью у морды Альфы. Последнее не оставалось безнаказанным. Волк молниеносно делал выпад, прикусывая за шею нервного оборотня, и тот сразу же, скуля, переворачивался пушистым брюхом кверху.
Сначала я видела только внешнее взаимодействие Альфы с членами стаи. Но постепенно, сосредоточившись на действиях Руслана, увидела то, что обычному зрению недоступно. Потоки силы Альфы кружились вокруг него, словно золотистые нити с петлёй лассо на конце. Я даже выбралась из-под защиты матёрого волка деда Руслана, чтобы лучше рассмотреть, как происходит привязка.
Альфа арканил одного оборотня за другим. Петля падала на шею, а дальше золотистая нить силы спиралью окутывала тело волков в волшебный кокон силы Вожака. Своим даром я чувствовала, как меняются чувства тех, кого заключили в золотой клубок ниток силы Альфы. Тревога, страх, неуверенность сменялись радостью, восхищением и удовольствием от обретения своей стаи — семьи.