Измена. Предателей не прощают
Шрифт:
– Нет, - сразу перебиваю я и качаю головой, - я и Глеб. Я жду ребенка от Глеба.
В кухне воцаряется тишина.
– Ох! – рука Давида Григорьевича летит к вороту рубашки.
– Что? – резво подскакивает Елизавета Ивановна, - душно?
Мама Лёши быстро снимет тарелку с пирожками с подноса, и начинает махать им, как огромным веером, кружа вокруг Давида Григорьевича. Я вскакиваю за телефоном.
– Вы что это удумали, а?
– покрикивает она нервно,- у вас внук скоро будет, а вы тут решили сердечный приступ устроить!
– Все хорошо! – с расстановкой говорит будущий дедушка, - Спасибо. Не надо врача. Водички бы.
Мы наперебой протягиваем два стакана с водой.
Давид Григорьевич с благодарным кивком залпом выпивает воду. Его губы медленно расплываются в улыбке.
– Это что же получается, что раз Глеб мой приёмный сын, то я стану приемным дедом? Как-то так?
– Почему сразу приемным?
– с легкой подколкой отвечает бабушка Васи, видя, как лицо Давида Григорьевича снова обретает розовый цвет, – настоящим дедом, родным! Да, Мариш?
– Конечно родным дедом! – улыбаюсь я.
Теплая ладонь свёкра накрывает мою руку:
– Ну, птичка! Ну обрадовала!
– Может еще чайку, а?
– ладонь Елизаветы Ивановны опускается на плечо будущего дедушки, и он с радостью соглашается.
Они заводят разговор о балете, цветах и детстве Алексея. Потом о собаках, путешествиях и юности моего свёкра.
Мне остается просто молча сидеть и наблюдать за ними. Кажется, мое участие в их разговоре уже и не требуется.
В какой-то момент в двери кухни осторожно заглядывает Людмила, но тихо скрывается, от моего маха рукой. Не сейчас! Я бы и сама ушла, но боюсь разрушить идиллию, возникшую здесь. Давно не видела Елизавету Ивановну такой воодушевлённой.
– Ах!
– восклицает бабушка Васи, взглянув на часы, - Ваську скоро из школы забирать. Пока такси вызову, пока обед ему разогрею, пора мне…
– Зачем такси, Елизавета Ивановна! Я еду в город, позвольте вас подвести.
– Уговорили, - с легким румянцем отвечает Елизавета Ивановна.
Я тепло прощаюсь с моим свекром в коридоре, целую в щечку Лёшину маму, и когда за ними закрывается входная дверь, ловлю на себе удивленно-лукавый взгляд Людмилы, выглянувшей из гостевой комнаты. Мы с ней молча переглядываемся, и я с улыбкой пожимаю плечами.
Все в таком же возвышенно-веселом настроении, я возвращаюсь в гостиную и собираю документы в папку. Надо будет вечером обсудить новости о квартире с Лёшей, хотя, кажется он был в курсе.
Хах! Но у меня все равно будет чем его удивить!
Мои мысли невольно кружатся вокруг Лёши и его сделки. Интересно, как там все у них проходит? Надеюсь, Глеб нечего не выкинет. Может у Лёши было пару минут и он что-то написал?
Взгляд падает на мигающий телефон. Пять пропущенных.
Быстро разблокирую и смотрю на список входящих. Странно! Об этом человеке я совершенно не думала.
Завуч. Ох… Что же ей-то от меня надо? Может что-то с ребятами?
Набираю номер.
–
– Да, Валентина Петровна, добрый день.
– Добрый. Как здоровье? Когда вас ждать?
– Я думаю, к концу… - начинаю я.
– У нас тут возник вопросик к вам, - тут же перебивает она меня, - дети писали контрольную по математике перед майскими праздниками, а оценки в журнале до сих пор не проставлены…
Ах! Сердце уходит в пятники. Точно! Как я могла забыть! Как стыдно!
Я не проверила тетради.
Перед глазами снова картина того дня: я так хотела побыстрее увидеть и обрадовать Глеба, что забрала тетрадки с собой, ну а дома застала его с Ленкой, и все завертелось.
Совершенно о них забыла из-за всех свалившихся событий! Очень неловко. Чувствую, как краснею.
– Так я говорю, вы их проверили? Алё, Марина Игоревна! – требовательно продолжает завуч.
– А… да, почти… Валентина Петровна, - неловко отвечаю я.
Как не крути, а тут я действительно виновата. Ребята старались, писали. Они не виноваты в моих приключениях и изменениях в жизни.
– Что значит почти, Марина Игоревна?
– закипает моя начальница, - Вы конечно на больничном, такие неприятности, но без оценок мы ребят аттестовать не можем. А у некоторых, например, спорные оценки. Не могли бы вы сегодня-завтра проставить оценки в журнал? И тетради в школу принести. Может работы над ошибками надо проделать.
– Да, конечно, - соглашаюсь я. – Я постараюсь. Сегодня.
– Очень жду.
Завуч разъединяется, а я обхватываю голову руками. Ну как я могла забыть! Тетради стоят в прихожей, возле зеркала. Вряд ли Глеб их куда-то убрал в другое место.
Ну и что мне делать?
Я обещала не появляться в квартире одной, но Лёша на сделке и Елизавета Ивановна уже уехала.
Так, стоп. Если Лёша на сделке, то и Глеб вместе с ним. Значит мой муж точно не может быть сейчас дома.
Взгляд снова падает на документы. Ну и квартира теперь моя. Чего мне бояться там появляться?
Я быстро привожу себя в порядок и вызываю такси.
– Людмила, я в город, по делам. Буду к вечеру. Постараюсь вернуться до приезда Алексея.
– Хорошо, - отзывается домработница с кухни.
Чем ближе я к моей квартире, тем сильнее нарастает чувство беспокойства. А всё ли я делаю правильно?
Так! Хватит. Это мой дом, и я имею полное право там находиться. Мне сейчас надо исправить мою собственную ошибку. И я это сделаю. Пять минут. Зайти, забрать тетради и выйти.
А может и не пять.
«Это. Мой. Дом.» - раздельно по словам говорю я себе.
Такси выруливает на знакомую мне улицу к моему микрорайону, но вдруг ныряет внутрь дворов.
– Трубу прорвало, - разъясняет водитель, глядя на мое удивленное лицо, - сейчас дворами объехать придется, через соседний район, а то коммунальщики асфальт вскрыли на дороге.