Измена. Свадьба дракона
Шрифт:
— Глупая вещь, необученная. Клавис должен был сделать тебя управляемой и послушной, и передать тем, кто достоин тобой владеть, а вместо этого… Ах глупый мальчишка!
— Я не вещь.
Голос против воли у меня дрогнул, потому что так смотрят на коллекционную монету, а не на человека — на меня!
— Милая Клео, ты всего лишь артефакт, в тебе нет ничего человеческого, а скоро не останется и ничего драконьего. Магия Рейнхарда выветрится в ближайшие несколько дней, и ты станешь полностью моей вещью.
В глазах у меня потемнело. Что значит артефакт? Терпеливо
— Я не понимаю…
Нир Байлок смотрел почти с сочувствием. Впрочем, это ложь, он никогда не был сентиментален, только очень жалкий дракон мог бы испытывать сочувствие к экспериментальному образцу.
Он родился в те стародавние времена, когда люди были рабами драконов, а его раса довлела над всем континентом, навязывая свои правила ифритам, магам и мерзким принципиальным драугам. Его не влекли светские красавицы, балы и военное дело, его очаровала магия. Сложный, запутанный ритуал рождения светлого потока манил кажущейся простотой.
Он много путешествовал, демонстрируя силу светлой магии. Особенно ему нравилось демонстрировать ее на магах и ифритах, чтобы и дракониры, и простые веи помнили, в чьих руках сила.
Проклятого маленького мага он встретил далеко за пределами Вальтарты, посреди великой Безымянной пустыни. Отсутствие свидетелей привело его в восторг. Можно было не сдерживаться, корежить хрупкое маленькое тело, вырывая вопли из тщедушной груди. Он так увлекся, что пропустил момент, когда маленький маг вдруг встал, выпрямился под огнем атаки и двумя пальцами переломил белый магический луч.
Байлок добил его вручную, мечом. Одна беда, он чуял, что магия в нем надломилась. Как подтекает молоко в треснувшем кувшине, так же и магия сочилась из тела в никуда. Нир, бывший одним из самых сильных магов Вальтарты, в одночасье стал слабаком.
Конечно, он все скрыл. Он искал пути вернуть силу. Примкнул к ритуалистам, пытал в лаборатории темных магов, даже драугов ловил. Пытал молодых, отданных семьей антов, пытаясь сделать их бесперебойным источником магии. Батарейкой.
К сожалению, батарейки жили недолго. Он был в отчаянии, пока к нему не пришел Клавис с безумной идеей сделать живой артефакт.
Маги делают артефакты из насекомых, а он сделает из человека.
Сама же Клео… их не интересовала. Ни его, ни Клависа. Сейчас смешно это вспоминать, ведь именно с Клео все началось, но тогда он видел только бледную полуобморочную девицу с опасным, иномирным происхождением.
— Она иномирянка… — возразил Байлок тогда. — Если она умрет, император нас не пощадит.
— А если и умрет? — возразил Клавис. — Что с того? Люди умирают из-за всякой ерунды, а весь мой клан подтвердит, что я ухаживал за ней, как за родной сестрой.
Конечно, если бы он знал, что этот чахоточный цветок — Истинная Рейнхарда, он бы не решился. И никогда бы не открыл биполярность иномирной магии. Забавно, но именно Клео оказалась виновата в смерти этих девчушек, которым не удалось похвастаться такими
Но Лоре могла вызывать демонов, на этот ее таланты заканчивались, то ли дело Клео, плетущая невиданной силы обереги и артефакты, а теперь оказавшаяся способной переродить душу дракона. Как же он хотел ее заполучить, но этот дурак Клавис умудрился полюбить собственную вещь и ни в какую не хотел ее отдавать.
Все-таки Байлок очень вовремя подкинул его матери идею отпустить девицу из клана. Вейра Марите была истовой ритуалисткой, беспрекословно выполняющей его распоряжения.
Но к тому моменту, как он заполучил Клео… что-то произошло.
Рядом с его артефактом поселился волк, полностью составленный из черной магии, а сам артефакт сутками строил глазки Серебряному анту. Рейнхард сутками крутился около Клео, а когда их удалось хоть немного рассорить, около нее снова появился Клавис.
Весь этот грязный суд… Смерть Клависа была неизбежна, хотя и легла пятном на репутацию Байлока. Пятном, о котором никто не узнает, но…
Но магия Клео искупала любой грех.
— Скажи мне, девочка, как твоя магия шагнула с тридцати единиц к тремстам?
Я упрямо мотнула головой скидывая руку Байлока со щеки.
Он не знал. По глазам видела.
— Твоя магия увеличилась на три сотни единиц и стала черной… Впрочем, можешь не говорить. Ты сама расскажешь мне обо всем, когда станешь полностью моей вещью.
— Рейнхард придет за мной.
— Вряд ли, — совершенно искренне рассмеялся Байлок. — Он ловит Теофаса в Ленхарде, а Ленхард на ближайший месяц закрыт. Это печальное решение было принято его отцом в силу очередного прорыва. К тому моменту будет поздно. К тому моменту выяснится, что охрана в закрытом отсеке тюрьмы мертва, а черная магичка сбежала.
Охрана мертва? Значит, мне не показалось, те люди вовсе не спали, Байлок убил их. Точнее, я убила. Не зря он просил меня повторять за ним заклинание.
— Рейнхард не поверит и будет искать меня! — злость на происходящее была такой сильной, что я вырвалась из цепких рук Байлока и выпрямилась во весь рост.
— Не беспокойся об этом, глупая вея, ты ведь понимаешь условность истинной связи?
Об истинной связи я знала мало. Слово «Истинный» почти не встречалось в драконьей литературе. Под истинностью понимался процент сочетания магий двух драконов. У кого-то магии ладили на десять процентов от ста, и таких возлюбленных родители старались развести, поскольку их брак нес с собой ссоры, конфликты, слабых и неодаренных детей.
А у кого-то процент был так высок, что помолвку заключали в самом детстве, чтобы не упустить выгодную партию. Случаи стопроцентного совпадения магий были редки, но были. Как я и Рейнхард, как император с супругой, как принц Теофас с его уже низверженной супругой.
Мысль, что однажды Рейнхард забудет меня, как забыл Теофас о своей невесте, прошлась холодной дрожью по спине.
Нир Байлок вдруг резко схватил меня руку и… я вдруг почувствовала такую дикую боль, что не сдержала крика.