Измена. Ты только моя
Шрифт:
Верю. Знаю.
Он приземляется на поверхность земли, помогает мне спуститься, а потом превращается в человека. Я оглядываюсь. Кажется, мне не хватает широты души, чтобы впитать все, что вижу вокруг. Рэгвальд подходит ко мне, обнимает и шепчет на ухо:
– Я тебя найду, обещаю тебе.
Глава 10. В лесу
Просыпаюсь от веселого щебета птиц и запаха лесных трав, которые врываются через открытое окно. А в теле ощущение такое, что меня на самом деле только что обнимал Рэгвальд. Нежно, так, как это было перед свадьбой. Когда чувства настолько яркие и большие, что кажется, тебя просто не хватит, чтобы их вместить.
Вытираю ладонями влажные щеки и какое-то время лежу, рассматриваю деревянный потолок. Надо будет побелить, пространства сразу станет больше. А еще подумать, где бы взять ткани, чтобы сделать хотя бы простенькие занавески на окнах.
Конечно, все эти мысли служат только для того, чтобы отвлечь себя от того, что больше всего ранит, что заставляет сердце болезненно сжиматься. Точнее, кто…
Привожу себя в порядок, все еще привыкая к новому облику. Брат предупредил, что артефакт работает постоянно, даже ночью. Никто не сможет застать врасплох. Но все же нужно раз в две недели снимать браслет на сутки и возвращать себе настоящий облик, чтобы восстановить мельчайшие магические потоки, завязанные на внешности.
Не очень часто и ненадолго. Тут, в лесном домике, с этим вообще проблем не будет.
Платья, которые мне купил Ник, как нельзя лучше подходят сейчас. Закрытые, под самую шею и с длинным рукавом, но из тонкой хлопковой материи. Такие, чтобы закрывать браслет, обеспечивающий меня иллюзией, и амулет, но чтобы было не жарко.
Еще раз перечитываю документы человека, которым теперь стала я.
Селена Вюрт, 23 года. Ведьма, травница. Вдова.
Подданная Керниолии. Свободная.
По легенде я вслед за мужем-оборотнем поехала в приграничные леса. Муж погиб во время урагана, и с тех пор я тихо и мирно живу в лесном домике, никого не трогаю, мужчинами не интересуюсь, зарабатываю на жизнь травничеством и лечением животных.
Знаний и умений мне на это вполне должно хватить, поэтому я даже не переживаю.
Ник сказал, что недели на две мой кулон скрыт для Рэгвальда, поэтому в ближайшее время я надеялась сделать несколько заговоренных сборов трав и отнести в деревеньку на границе. Заодно немного узнать, что в мире происходит.
Но все мои планы нарушает несколько дождливых дней подряд. Мне приходится сидеть в домике, потому что сыро и непролазно в лесу.
Зато ко мне частенько стали заглядывать сойки и белки. У большинства я просто чувствовала эмоции, лишь с магическими животными и вторыми ипостасями двуликих я могла общаться.
После свадьбы с Рэгвальдом я совсем стала забывать, как это, понимать животных. Грустнее всего становилось, когда я осознала, что я перестала слышать дракона мужа.
Пару последних раз, когда мы летали с Рэгвальдом, дракон мне пытался что-то сказать, но я чувствовала только его эмоции в виде запредельной тоски и ощущение опасности. Но уже никак не могла понять, что он хочет. Видимо, заранее прощался, потому что знал, что у меня не получится родить наследника для его драконьей души.
Неловко дергаю ножом и режусь. Больно! Сегодня вечером я особенно рассеянна. На душе совсем неспокойно. Ник обещал прилететь, но его все нет. Могло ли его что-то задержать? Или это из-за того, что он все же своей силой мой амулет замаскировал?
Лес шумит и как будто стонет, даже ночные птицы притаились в ветвях деревьев и молчат. Я закрываю на ночь створки окна, но все равно не комфортно.
Когда я засыпаю, до меня доносится истошный вой, полный боли и бессилия. Он пробирает меня до самых костей. Я еще раз мысленно проверяю, закрыла ли я на ночь дверь, и проваливаюсь в тяжелый сон, в котором я убегаю от чего-то серого и безумно опасного, что может разорвать в клочки просто ради своего удовольствия.
Просыпаюсь на рассвете, когда первые лучи солнца едва-едва начинают проникать сквозь плотные ряды деревьев. Сердце бешено колотится, а я не могу понять почему. Как будто я на самом деле бежала.
За окном впервые за несколько дней нет ни одного намека на дождь. Лес оживает и наполняется звуками. Мне бы успокоиться, но душа не на месте. Отвлекаю себя обычными утренними делами, но тревога только усиливается.
Перебираю в голове, отчего это может быть? Рэгвальд выследил меня? Нет, тогда бы он уже выломал эту дверь. С Ником беда? Возможно, но куда бежать, чтобы помочь?
Ответ приходит со стайкой соек. Они возбужденно кружат у моего дома и намекают, что нужно пойти за ними.
Накидываю шаль и выхожу. Птицы уводят меня вглубь леса по едва заметным тропкам, мимо непролазных буреломов. Наверняка сама не смогу вернуться, все так быстро мелькает мимо. Придется просить о помощи.
Наконец, щебет птиц становится особенно громким. Я подхожу к тому месту, над которым они кружат, – там лежит раненый песец. На его белоснежной шкурке растекается ярко-красное пятно. Кидаюсь к нему. Жив. Сойки тут же рассаживаются по веткам и наблюдают за тем, что я буду делать.
А что мне делать-то? Не брошу же я его тут.
В голову сразу приходят воспоминания, как однажды, летая, мы с Рэгвальдом нашли раненого лисенка. Мы забрали его с собой, вылечили и выпустили. А потом Рэгвальд неделю возил меня в то самое место, и мы играли с лисенком, как старые добрые знакомые.
От этих мыслей на душе становится тепло, а сердце наполняется уверенностью, что песца надо спасать. И что я смогу это сделать.
Кое-как сооружаю из веток настил, затаскиваю туда зверя и следую за птицами, которые показывают дорогу обратно. Она кажется в разы дольше. Я устаю, пока доволакиваю животное до домика и устало опускаюсь на траву у крыльца.
– Ну и что мне с тобой делать? – рассматриваю несчастного песца.
Он как будто слышит меня и тяжело вздыхает. Но ни глаз не открывает, ни ухом не ведет. Жалко.
Я поднимаюсь в дом, достаю из закромов травы для обработки ран. Заливаю их кипятком и тщательно растираю, чтобы как можно больше веществ перешло в жидкость.
Пока обрабатываю раны, зверь тихонечко рычит, дергается, но сил на что-то большее у него не хватает.
– Ну потерпи, малыш, – глажу его по белоснежной шерсти. Кровь я уже смыла, поэтому на боку была видна только некрасивая рваная рана. – Мне придется немного подштопать тебя. Но у тебя же быстро все заживет. Да, малыш?