Измена. Я лучше чем она
Шрифт:
– Ты вещь, – отпиваю коньяк, наливаясь первой вспышкой раздражения. – Дорогая витрина. Немая покорная безделушка. Потерпишь еще.
– В таком случает я тоже заведу любовника.
Никто не имеет право диктовать мне свою волю. Убью! Гнев заливает с ног до головы.
Любовника ей… Сейчас устрою.
Потеря контроля самое страшное, что может произойти и я лишаюсь
Смаргиваю туман.
Не понимаю, как так вышло, что прижал Дину к дивану и почти навалился. Она со страхом смотрит в мое перекошенное лицо, пытается отцепить руки. Я же сильно встряхиваю и прижимаюсь лицом к ней. Шиплю прямо в губы, которые никогда не целовал.
– При первой попытке потрахаться с любовником, на куски порежу и скормлю собакам.
– Подавятся. И ты вместе с ними.
Сверкает глазами настолько ярко, что слепну. Свирепо высказывает накопленную горечь, впервые борется. Извернувшись, залепляет мне звонкую пощечину.
Зараза, сука!
В животе проходит свирепая вспышка. Заламываю руку назад. Дина все еще выговаривает, отчаянно вырываясь из моих тисков. Не слышу. Все мимо. Лишь только прижимаю большой палец к ее губам и стираю злые слова, сыплющиеся с губ, одним движением.
Глава 3
– Дина, как ты могла не вернуться? – мать возмущенно выговаривает претензии.
– Прекрати, – морщусь, запахиваю шелковый халат плотнее.
Холодная скользкая ткань лишь раздражает. Ни тепла, ни уюта. Мне бы в махровый завернуться, но нельзя. Я всегда должна быть на высоте. Даже если в три ночи разбудить, то обязана выглядеть как утренняя фея.
– Подколи лоб. Наследственность бабкина ужасная, уже морщины появляются. Ужас!
– Мам! Нет ничего, что ты городишь. Мы одни. Можно наедине поговорить по-человечески? Без акцентации внимания на внешность. Свет клином на ботоксе не сошелся! – Тихо говорю, надеясь, что поймет.
Она презрительно фыркает.
– Где Давид?
– Спит.
– Ясно.
Дернув плечами, сбрасывает накидку из шиншиллы, швыряет дорогущий кусок меха в кресло. Поправляет прическу, укладывает волосок к волоску. Проверив макияж, аккуратно присаживается на край стула, опасаясь помять безупречные складки платья.
– Кофе?
– Вредно, – отмахивается она. – Чай.
Разливаю в тончайший фарфор Империал. Пододвинув матери напиток, усаживаюсь напротив. Молчим. Знаю зачем пришла, поэтому готовлюсь заранее к тяжелому разговору.
Мать словно с вручения Оскара явилась. Безукоризненная. В свои сорок пять выглядит отменно. Утонченная, женственная,
– Очень крепкий, – отодвигает чашку. – Завари заново.
Не хочу спорить. У меня нет сил на пререкания. Да и кто позволит спорить? Лучше промолчать. Заново колдую над чаем. Оттягиваю время, очень медленно все делаю.
– Пробуй.
Отпивает глоток и одобрительно кивает. Мне совсем не хочется разговаривать. Я была бы рада, если бы она ушла, но этому не бывать. Ведь не за тем маман почтила меня своим присутствием.
– Неплохо. Дина, ты не задумывалась о ребенке? Нам с папой кажется, что тебе нужно забеременеть.
– Издеваешься? – слово вылетает быстрее, чем успеваю захлопнуть рот.
Мать невинно хлопает глазами и пожимает плечами. Горько усмехаюсь, неужели совесть совсем потеряла. Она же копия Руфь Бьюкейтер! Та тоже нисколько не сомневаясь продала свою единственную дочь богатому мужику.
Мать с отцом принесли меня в жертву как овцу на закланье. Я правда и теперь не понимаю, что могло заставить Давида согласиться на вынужденный брак. Он при всех недостатках сильный, волевой человек. Занимает ведущее место в бизнес-элите. Барский обладает огромной властью в неполные двадцать шесть лет, но, однако о разводе при нашей жизни речи не идет. Я не знаю, что происходит между нашими семьями, мне никто не говорил об этом. Не считали нужным посвятить в настоящие дела. Озвучили дурацкий повод, что отец Барского готов помочь в обмен на брак Давы со мной.
– Помолчи, неблагодарная, – мать редкий раз теряет лицо, но сейчас именно этот злосчастный момент. Она смертельно бледнеет и через паузу выговаривает. – Дрянь! Мужика в койку не можешь уложить! На что ты вообще способна!
– Замолчи, мать! – шиплю в ответ. – Не лезь.
– Нет, ты выслушаешь, – пристукивает ладонью, звеня кольцами. – Ты сама виновата, что Давид бегает по женщинам. Посмотри на него. Он видный мужчина. Держать такого на коротком поводке трудно. А ты? Вечно хмурая, настроения нет. Живешь будто тебе глаза завязали. Чего тебе не хватает? Отправляйся на курорт, подлечи нервы. Вернись бодрой, улыбчивой и начни наконец соблазнять мужа. Вам нужен ребенок. Это укрепит брак.
Несправедливые слова задевают за живое. Как она смеет? Как язык не отнялся после ужасного лицемерия?
– Вы принесли меня в жертву, спасая положение в обществе, которым ты дорожишь больше всего на свете, – потеряв лицо, выговариваю наболевшее. – Вы, не сомневаясь, положили на алтарь мою жизнь! Ради себя!
Мать удивленно смотрит. Кажется ее веселит мой порыв, но отступать я не намерена. Сумбур чувств раздирает меня надвое. Руки в замок, глаза прикрываю и переживаю очередной шквал в душе.