Измена. Яд твоей "любви"
Шрифт:
Это основной лейтмотив (в разных вариациях) выступления моего папеньки. Конечно же, мамочка об этом не должна узнать никогда.
– Ну что, Кирюша, пристроили маму в хорошие руки, наконец-то?
– улыбающийся и бывший уже прилично подшофе, мамин научный руководитель, дед Сева, остановился рядом со мной в одном из удачных мест наблюдения за залом ресторана, где происходило всё это эпичное гульбище.
Глядя на довольную маму, которую как раз сейчас молодой муж кружил в танце, определился:
– Если мама рада, то
– Тут да, не поспоришь. И все же, ты меня прости, но я Нонне всегда говорил, что твой отец ей категорически не подходит, - Всеволод Кириллович виновато улыбнулся.
– Да что тут прощать? Я и сам ей это говорил, - выразительно скривился.
Увы, как ни жаль это признавать, но Олег Михайлович не оценил тот бриллиант, который совершенно незаслуженно попал ему в руки. И на мой взгляд, в их ситуации никакого «второго шанса» быть просто не может.
Есть вещи, которые, если и прощают, то не забывают. А при наличии памяти о предательстве, речи о доверии, в принципе, идти не может. Ну и самое очевидное - без доверия любые отношения обречены.
Как недавно, после разбирательства с маминой бывшей личной помощницей, которая стучала на неё не из любви к искусству и не ради наживы, а вынужденно, мама меня спросила:
– Ну, сейчас, когда ты знаешь, что чувства у нее к тебе настоящие, серьезные, а она правда не хотела причинять мне вред и на сам деле находилась под угрозой все это время, теперь-то ты сможешь её простить?
Я тогда, наверно, впервые об этом задумался. Ну, о сути прощения:
– Да, мам, думаю, что принимая во внимание все открывшиеся факты, простить её когда-нибудь смогу.
Мама радостно выдохнула:
– Ну и хорошо, я думаю, Машенька будет счастлива, да и ты рядом с ней всегда казался мне довольным…
– Нет, мам, ты не поняла. От того, что я её прощу ничего для окружения нашего не изменится. Я больше никогда не смогу ей доверять, а без этого нет никакого смысла иметь с ней дело.
Да уж, размышляя о Маше, неожиданно понял, что «несчастная первая любовь» у нас с мамой - это, похоже, общее.
Но тут такое дело - главное, чтобы следующая нормально сложилась.
А сейчас поверить в это, наблюдая, как она краснеет, слушая что ей нашёптывает новоиспечённый муж на ухо, можно.
– Дай им бог, как говорится, - поднял свой бокал с водой и чокнулся им с коньячницей Всеволода Кирилловича.
Посмотрели на «молодых», улыбнулись, выпили.
Этим вечером, среди всех стандартных и пафосных поздравительных речей были несколько, которые, с одной стороны, показали, что маму в этом городе уважают и ценят, но с другой - дали понять, что присматривать продолжат. То есть, мы были тысячу раз правы, когда преподнесли их «отношения» с Андреем именно в ключе безумной страсти и серьёзного давнего тайного романа.
Если мне это
Пусть сначала она будет насторожена, но я уверен, Андрюха сможет справиться со всеми мамиными страхами и добиться ее доверия и любви.
Помогаю новобрачным незаметно исчезнуть с торжества, уже превратившегося в пьяное непотребство и слышу, как Андрей, усаживая маму в новый рыжий «Хавал - Дарго Х», который преподнёс ей утром в качестве свадебного подарка, негромко говорит:
– Поехали, Снежинка, нужно срочно тебя согреть.
Мама снова заливается краской, зажмуривается и хихикает, а Андрюха, поцеловав ее ладонь, кивает мне и ныряет на заднее сидение с другой стороны.
У них сегодня «трезвый водитель» в лице сына бабушки Адель, поэтому тут я спокоен.
Но, как бы мне ни хотелось верить в чудеса, наблюдать за мамой все равно буду внимательно.
Глава 41: Впечатления
«А эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала;
И крылья эту свадьбу вдаль несли.
Широкой этой свадьбе было места мало;
И неба было мало, и земли!»
Р. Рождественский «Свадьба»
– Отлично. Она, наконец-то, от тебя не шарахается, – похвалил нас за завтраком сын.
Андрей хмыкнул, вновь прижал меня к себе, поцеловал сначала в макушку, а потом просто. Я же залилась румянцем и... ответила.
Да, такой качественной прививки от стеснения я и предположить не могла.
Но сработало. И пусть я буду целый день вся, как помидор, но уже не отпрыгиваю от жениха, из рук не выворачиваюсь и в сторону не плюю.
Прогресс.
А дальше понеслось: платье, прическа, макияж, туфли и внезапные подарки с сюрпризами.
– Примчалась там бабушка Адель, – в комнату ввалился сын с выпученными глазами.
Оглянулся, понял, что я уже одна, хихикнул, фыркнул и шепотом добавил:
– Такая: в бархате, каменьях и перьях. Мам, ты только сильно не ржи!
И пошел встречать Адель Варисовну, как выяснилось пару минут спустя: в боа, лазоревом бархатном платье и рубиновой парюре.
– Ноннушка, золотце! Уж прости старуху, я с подарочком заранее. Да и тебе будет кстати, – наша главбух широко улыбалась, а потом достала из шелкового мешка в стиле Деда Мороза... шубу.
Норковую шубу до пят.
Вот тут я обалдела.
Это же на свадьбу? Нам?
Шубу – нам?
– Главное дело мужа – радоваться счастью жены. Запомни, милая, – меня быстренько облачили в подарок, заставили покрутиться перед зеркалом и признали, – изумительно! То, что надо. Пусть там все от зависти сдохнут, эти обезьянки дрессированные при папиках-кошельках убогих.
Вот это да, вот это экспрессия, задор, пожар. И все это наша чопорная и сдержанная бухгалтер.
Обалдеть.