Измена. Закрывая гештальты

Шабанн Дора

— Игристое там, отдыхайте, наслаждайтесь, чувствуйте себя как дома. Курс на базу.

— А что за база, — уточнила у Глеба через некоторое время, уже успев устроиться на скамейке и глотнуть вполне приличной кавы брют из настоящей стеклянной шампанки-флюте[1].

— Сюрприз тебе будет, медовая, — он чмокнул меня в кончик носа, потом в скулу, после — в лоб.

А затем прижал к себе и поцеловал так, как мне больше всего нравилось: до падающих звезд, мурашек кругом и искр в глазах.

И это, конечно, было сделано совсем

не для того, что бы отвлечь меня от созерцания дефилирующих мимо красоток в откровенных купальных костюмах.

Хмыкнула про себя. В голове выстроились одновременно несколько классических сюжетных линий. Таких, с тэгом: «очень больно, эмоционально и откровенно».

А потом, закутавшись в поданный Глебом плед и приняв еще успокоительного, как-то расслабилась: мужчина, что привел меня сюда, смотрел на меня, заботился обо мне, говорил со мной. Так какое мне дело до молоденьких девиц, что из кожи вон лезут, дабы привлечь к себе внимание?

Я, кстати, ничего не сделала, а привлекла.

Ну, прикиньте, так бывает.

Облокотившись на предоставленную для этих целей надежную, широкую грудь замечательного тренера, сумасшедшего байкера, очень простого парня и сногсшибательного любовника, улыбнулась особо резвым.

Пусть молодежь веселится, а я нынче за подобным наблюдаю спокойно. Тот след, который оставила мне на память Олечка, был успешно стерт всем вдохновением, подаренным Глебом. Да и светлый образ Романа Николаевича не только поблек с течением времени, но и выцвел за последние пару дней весьма.

Поэтому я позволила себе наслаждаться: погодой, путешествием, кавой, нежными и сильными объятьями удивительного мужчины.

Неожиданно, но к теме «красавиц в активном поиске» мы вернулись, валяясь поперек огромной постели в нашем домике на той самой вполне современной и комфортной базе, куда изначально и шли:

— Парни пока еще гуляют от души, денег не считают. Вокруг них всегда толпа светских хищниц и всяких прочих, желающих устроиться получше.

Глеб лежал на боку и выводил на моей спине неведомые узоры.

Я млела и согласно угукала.

Но он же настырный.

И внезапно разговорчивый:

— Пресс, плоский живот, прокачанные косые мышцы, попа-орех — это для диванных болельщиков круто. Я знаю, как достичь такой формы, чего это стоит и не вижу там ничего, кроме труда, усилий и ограничений. Такое я понимаю и до некоторой степени уважаю. Но оно не трогает, знаешь? А вот этот мягкий нежный маленький животик — само совершенство.

В следующий миг я оказываюсь на спине, а горячие губы и настойчивый язык начинают мне демонстрировать, что именно Глеб считает совершенством.

— Да я сейчас захлебнусь слюнями, малышка, — хрипит, облизнув меня всю от верхних до нижних кружев, долго и вдумчиво целует в солнечное сплетение,

а потом вновь спускается по «нажитому за нервное время развода», тянет прочь весь трикотаж, что расположен ниже, и мурчит.

Выцеловывает узоры, водит носом по животу и не только. Иногда выдыхает горячо, и от этого я чувствую, как вся покрываюсь мурашками восторга и предвкушения.

— Ари, милая, что творишь со мной? С ума схожу, — шепчет и спускается дальше.

Туда, где мои бедра, совершенно без участия головного мозга, уже приветственно раскрыты.

— И я. С тобой, — это все, что хватает сил и сознания выдохнуть.

А потом мы, и правда, того…

Сходим.

С ума.

Ну, то есть он снова делает со мной невозможное.

Яркое, искрящееся, будоражащее.

То, что я столько раз описывала в книгах, но никогда не переживала в реальности.

Да, как скудна была моя фантазия, однако.

И да, привычный мир вновь разлетается на осколки, бриллиантовые брызги и яркие звёзды.

Три раза подряд.

А Глеб после каждого «светового шоу» шепчет:

— Шикарно… как ты нереально горяча, а давай ещё вот так, м-м-м, Ари! Сладкая моя прелесть… Медовая моя девочка… мечта моя… только моя…

А меня трясёт.

И сознание мутится.

Но на его краю все равно пульсирует понимание: я все сделала правильно.

Да, рискнула.

Но что в итоге?

А в итоге я — молодец.

Ведь в противном случае, так бы и жила в своих унылых воспоминаниях и грустных впечатлениях. Сейчас же, чем бы и когда бы наша история с Глебом ни завершилась, я при любом исходе в огромном таком прибытке. Эмоциональном, моральном, гормональном. А сколько вдохновения, опять же.

После душа, полного нежности, ароматных пузырьков, медленных, тягучих и неспешных ласк, мы выбрались прогуляться перед ужином.

— Вечером будет костер, мясо на углях и сухое красное, как ты любишь, — обнимая меня за талию и выгуливая вдоль кромки воды, тихо пояснял Глеб.

— В смысле «как я люблю»? — Езус-Мария, как же я торможу.

Наверно, от этого невероятно свежего воздуха.

Безумно шикарный мужчина кружит меня в лучах заката, целует и шепчет:

— Мне Костик выдал секрет, не ругай его. Прислал фото твоего домашнего бара. Кстати, подарю тебе винный шкаф ко дню «Божоле Нуво[2]».

А я, обалдев от поворота беседы, брякаю, не думая:

— Откуда такие познания? А как же спортивный режим? И вообще, как-то вы, Глеб Максимович, слишком уж полны сюрпризов…

Хохочет, запрокинув голову, а я откровенно любуюсь им.

И мне ничуть не стыдно.

Этот мужчина согревает меня, балует и более чем удовлетворяет. Пришло мое время наслаждаться. И я буду.

Несмотря на косые взгляды, шепотки, тайные фото из-под стола и откровенные провокации окружающих я-вам-дам-мадам.