Измена
Шрифт:
— А в чем собственно проблема, милочка? — заплетающимся языком лепечет наш гость.
— Проблема в том, что вы нарушаете здешние правила, сэр, — обернувшись, вижу позади себя Хьюго, который уверенным образом забирает из рук мужчины алкоголь.
Фолегар сейчас явно непоколебим в своем решении помочь мне. Выглядит он потрясающе! На нем элегантный смокинг, подчеркивающий его шикарное мускулистое тело, а также белая рубашка с расстегнутыми первыми двумя пуговицами, сквозь которую слегка виднеется загорелый торс. Непривычно видеть его в официальном представительском
— О, прошу прощения, — и вдруг невменяемый мужчина в мгновение ока тушит сигару в бокале с шампанским. — Все вы… Знаете кто? Вы идиоты! — проговорив эту фразу, он гордо двинулся в сторону зала к остальным гостям аукциона. Я уловила краем уха громкий смех Фолегара, жестом указывая охране, что пока мужчину не нужно удалять из зала. Однако следить за ним стоит непременно.
— Если бы не я, он потушил бы сигару о твой чудесный синий глаз, детка, — выдает на одном дыхании очередную шутку в мой адрес.
— Ха-ха! Очень смешно, юморист, — прохожу мимо него, но не дальше чем на метр, ибо Хьюго преграждает дорогу своим туловищем. — Чего тебе?
— Во-первых, здравствуй.
— Это все? — удивленно вскидываю бровь. — Добрый день.
— Нет, не все, нахалка! — притягивает руками к себе за талию на максимально близкое расстояние. Максимально! — Во-вторых, ты восхитительно выглядишь, — закатываю глаза от сказанной лести. — В-третьих, я хотел бы объяснить, что тогда в парке я не… — выставляю руку вперед, давая понять, что не хочу продолжения этого разговора. Я прекрасно понимаю, куда он клонит.
— Извини, у меня много дел, займи, пожалуйста, место в зале и наслаждайся торгами. И да, насчет того случая… Я была груба, что ушла так быстро. Просто растерялась и не хотела вам мешать. Прошу прощения. И не стоит оправдываться. Мы с тобой никто друг другу, — твердо произношу свою тысячу раз прокрученную заготовку в виде небольшой речи и поднимаю голову, встречаясь с изумрудными глазами, пристально заглядывающими в самую душу, словно пытаясь меня уличить во лжи. Однако… чего греха таить, ведь я и правда скучала по нему…
— Я понял, — с долей сожаления произносит. — Сядешь со мной? Пожалуйста… — с каким-то волнительным трепетом спрашивает Хьюго, на что мое сердце мгновенно реагирует, пропуская сильные удары в области грудной клетки.
— Зачем? Чтобы ты снова пустил в ход свои руки? — с усмешкой спрашиваю, широко улыбаясь. — А поскольку сегодня на мне надето платье, это может закончиться не так безобидно, как в прошлый раз. — Хьюго вплотную приближается и произносит то, что было для меня вполне ожидаемо. Ведь головой я прекрасно понимала это, просто не хотела самой себе признаваться.
— Если бы ты не хотела… этого бы не было в предыдущей раз! — нежно прикасается пухлыми губами ко лбу, взяв меня за руку, и ведет занимать свободные места в зале.
ХЬЮГО
Да уж… Миссис Баклэнд, без всяких сомнений, профессиональный аукционист. Эта дамочка, словно шоумен и психолог в одном лице, видит насквозь и чувствует зал, как будто рентгеновский луч. Так уверена в себе,
— Продано! Дамы и господа, с особым удовольствием представляю следующий лот номер «сто сорок», — начинает представлять очередной товар мистер Холд. — У пожилой итальянки, по нашим находкам, на кухне всю жизнь висела картина. С ее позволения мы расскажем. Этим летом синьора Моретти решила продать старые вещи и случайно обнаружила, что ее картина является подлинником авторства флорентийского художника Джотто. Мы открываем торги с одного миллиона евро.
— Миллион сто тысяч, — кто-то буквально выкрикивает из зала.
Обернувшись, я увидел, что это тот самый нетрезвый господин. Ну… сейчас начнется, чувствую я…
— Миллион сто тысяч. Мужчина с третьего ряда. Раз, — продолжает Холд.
— Миллион двести тысяч, — громко произносит женский голос.
— Миллион триста тысяч, — перебивает даму в шляпке наш небезызвестный гость, недобро поглядывая на женщину.
— Миллион четыреста тысяч, — дама оборачивается, продолжая торговаться с хитрой ухмылкой на лице.
— Миллион пятьсот, — раздался голос в заднем ряду.
— Боже! Холд, похоже, совсем растерялся, — шепчу на ухо Джозефин.
— Зато Элизабет смотри как счастлива, — весело шепчет моя «подружка».
— Миллион шестьсот тысяч, — взревел мужчина.
— Миллион семьсот тысяч, — не отступает дама.
— Миллион восемьсот тысяч. Нет! Миллион девятьсот тысяч, — брызжет слюной на соседа этот торгаш.
— Два миллиона евро. — Вот это бой!
— Два миллиона евро. Женщина в первом ряду. Раз! — комментирует ставку Холд. — Два миллиона евро. Два! — специально тянет время, ожидая повышение в цене.
— Два миллиона сто тысяч. В придачу отдам свою женушку. Вообще не жалко! — подскакивает с места возмущенный гость, за что получает в пах, видимо, от своей супруги.
— Два миллиона триста, — женщина тоже встает с места. Такое ощущение, что мы здесь явно лишние.
— Два с половиной, нищенка! — еще немного, и он топнет ногой от возмущения.
— Три миллиона, жмот! — кричит на него раскрасневшаяся от злобы дамочка.
— Так, уважаемые, успокойтесь и присядьте на свои места! — вмешивается в скандал миссис Баклэнд. — Ставка увеличена до трех миллионов евро. Кто предложит больше? Последнее предложение. Три миллиона. Раз. Три миллиона. Два, — мужчина, похоже, недооценил наличие денежных средств у дамы. Вот-вот и его разорвет на части. — Три миллиона евро. Три. Продано! Поздравляю, мэм!