Измена
Шрифт:
Войдя к Домине, нескио убедился в своих предположениях. Любовница и впрямь сидела в будуаре, бледная, со слезами слез на испуганном лице. Но, тем не менее, одета она была в новое шелковое платье золотистого цвета, красиво оттенявшие ее темные волосы, уложенные в сложную высокую прическу. В ушах и на шее светились кроваво-красные рубины в искусной золотой оправе, сделанные лучшим ювелиром столицы.
Нескио усмехнулся. Рубины, символы любви. Он купил их ей совсем недавно, считая, что она ему достаточно дорога,
Она встала при его появлении и хотела подбежать, чтобы, как обычно, поцеловать, но он отстранил ее холодным взмахом руки.
– Сядь, Домина. Нам надо поговорить.
– И сел на низкий диван.
Она упала в кресло напротив, в отчаянии заломив руки.
– Я виновата, очень виновата! Но моя сестра, понимаете, она постоянно меня провоцирует. Я просто не смогла сдержаться.
– Она сказала, что я на тебе никогда не женюсь, и ты заявила, что заставишь меня это сделать?
Домина поникла красивой головкой.
– Да. Но я так не думала.
– Конечно, не думала, - жестко подтвердил нескио.
– Не настолько уж ты глупа, чтоб предполагать, что я вздумаю жениться на простолюдинке. Даже если б мне в голову и пришла подобная блажь, меня бы тут же лишили дворянства. А ты этого ну никак не стоишь. Мне с тобой было приятно, но не более того. Тебя может заменить любая хорошенькая девчонка.
Он попытался представил на месте Домины Агнесс, - и не смог. Почему? Он был бы для нее несравнимо лучшим любовником, чем Контрарио.
Домина внезапно упала перед ним на колени и уцепилась за рукав.
– Не прогоняйте меня, умоляю! Я так вас люблю!
Нескио скептически покачал головой.
– Любишь? Конечно, любишь. Только не меня, а все то, что тебе дает связь со мной. Все это.
– Он широко развел рукой, показывая на дорогую мебель и красивую одежду.
– Ты любишь роскошь.
Домина, все так же оставаясь на коленях, отчаянно взмахнула руками, пытаясь опровергнуть его слова, но он не стал ее слушать.
– Можешь оставаться здесь, пока я не найду тебе замену. И ко мне больше не подходи. Выбери себе мужа и уходи из этого дома. Я дам тебе достойное приданое.
И вышел, не обращая внимания на отчаянные рыдания.
Глава пятая. Исчезновение
В просторном кабинете, по всему периметру уставленном высокими книжными шкафами драгоценного палисандрового дерева, напротив друг друга в креслах с высокими спинками сидели двое очень похожих друг на друга сероглазых и темноволосых мужчин. Они были высоки и статны, молоды и красивы. Любому было ясно, что это родные братья.
Старший, Беллатор,
– И отступников становится все больше, Беллатор!
– угнетенно докладывал Сильвер.
– Я не помню, чтобы когда-либо неповиновение выказывалось так откровенно и так охотно. Они ничего не боятся! Они мне прямо в лицо заявляли, что наместники давно утратили право управлять страной.
– И кто они?
– Самые обычные воины! Причем те, кто уже не раз был со мной в бою. Я не понимаю, что случилось! Они не подчинялись приказам! Более того, они попросту мешали! Имгардцы наступают, а у нас спор идет, кто главнее! Я бы от души посмеялся, если б это происходило не со мной.
– А ты не заметил в них чего-то особенного?
– Нет. Они просто вели себя не как воины, а как базарные бабы.
Беллатор наклонился к брату.
– Сильвер, вспомни барона Оттавио. У них не было ничего общего в поведении?
Тот призадумался.
– Вроде нет. Понимаешь, когда нужно идти в битву, как-то не до сравнений. Да я об этом и не думал.
– Они не вспоминали графа Контрарио? Думаю, это его длинная рука. Кто-то же настраивает их против нас?
– Несомненно настраивает!
– Сильвер сердито тряхнул головой, рассыпав по плечам кудрявые волосы.
– Эта битва выиграна, но с ненужными потерями, их вполне можно было избежать, веди отступники себя как подобает. Если так пойдет и дальше, страна не продержится и года. Имгардцы нас попросту раздавят и превратят в рабов.
– Ты сказал об этом отцу?
– Да.
– И что?
Сильвер сжал челюсти так, что заходили желваки. Сквозь зубы ответил:
– Он меня почти не слушал. Смотрел куда-то вдаль. Мне кажется, дела государства ему неинтересны.
Беллатор отпил вина из высокого бокала и мрачно подтвердил:
– Да. Он забросил страну, забыл свои государственные обязанности и занимается только ублюдками и Зинеллой. Он потакает им во всем.
Они переглянулись, не рискуя говорить о том, что их мучило больше всего. Вполне возможно, что и у этих стен есть уши.
– Ты считаешь, что Зинелла и впрямь любит отца?
– Сильвер скептически щелкнул сильными шершавыми от рукояти меча пальцами. Колец на них не было.
Беллатор поднял обе руки в извинительном жесте.
– Не думал и не думаю. Зинелла не принесла почти никакого вреда стране за эти годы только потому, что за ней пристально наблюдали. И не выпускали дальше ее покоев. Она была постельной игрушкой, и не более.