Изменница поневоле
Шрифт:
– Может, еще каждый час? – огрызнулся Мишаня.
Он не любил поквартирные обходы. Не умел расположить к себе людей. При виде его они с чего-то сразу замыкались, принимались мямлить, отнекиваться. А он вовсе не давил на них своим авторитетом – пристально смотрел в глаза, говорил скупо, вежливо. Так Карина рекомендовала.
– Не надо скоморошничать, Миша. Ты на службе. И заискивать и улыбаться не обязан. Потому что люди должны помогать следствию. Иначе они помогают преступнику, – наставляла она его. – Ты не Назаров! Тому все
Он ее слушал, следовал советам, и у него мало что получалось. Не шел народ с ним на контакт. Мишаня пытался улыбаться и шутить – выходило еще хуже.
Потому и не хотелось ему обходить квартиры и приставать к людям с вопросами.
А не видели ли они вот эту девушку, запечатленную на фотографии, десятью днями ранее? Если видели, то что могут сообщить? Как, в каком смысле? Что она делала, с кем говорила? Что-то же она делала в тот момент, когда вы ее видели, черт побери! Садилась в машину? Вылезала из машины? Болтала по телефону? Улыбалась, хмурилась, в конце концов?
В пяти домах из семи все пошло по заученному сценарию. Никто ничего не видел и знать не желал. Его настойчивость принимали за агрессию и пару раз даже пригрозили служебными проверками на соответствие.
– О как, – хмыкнул Назаров, когда Мишаня ему пожаловался в трубку. – Может, ты излишне давишь на них, а, напарник?
– Не давлю, – буркнул он. Хотя пару раз было, точно было.
– Чего же тогда народ с тобой говорить не желает?
– А Светлов с тобой прямо разговорился? – огрызнулся Миша. – Так все и выложил и даже папку с документами показал, которую он из машины выкрал?
– Не разговорился и ничего не показал, – признался Назаров после паузы. – Но она у него, Мишка. Точно у него. И не признался он мне, конечно, ни в чем. И утверждает, что они никогда не лезли в дела друг друга. В служебные дела, имею в виду. Но…
– Что?
– Но главный-то утверждает обратное. Он уверен, что самые удачные статьи писала за Светлова Настя. И что теперь, когда ее не стало, талант Светлова изрядно померк. И ему уже дважды завернули материалы на доработку. Вот так-то! – И Максим поспешил перевести разговор на другое: – И что, прямо никто и ничего?
– Именно так.
– Два дома осталось?
– Угу.
– Давай, удачи. Если что будет, звони.
Мишка не позвонил. Он лично явился к концу третьего рабочего дня. Зашел в кабинет с загадочным таким выражением лица. Губы плотно сжаты, будто боится выболтать раньше времени главный секрет. На Назарова не смотрит. Сел за свой стол, вдохнул, выдохнул. Глянул-таки на Максима и, зажмурившись, мотнул головой.
– Макс, это такое…
Назаров насторожился. Мишка зря театральничать не станет. Что-то, видимо, нащупал.
– Щас по башке дам, – пригрозил он и запустил в его сторону бумажный самолетик. – Видел ее кто-нибудь?
– Да! Отиралась наша журналисточка у дома. – Миша по памяти назвал адрес. – Неделю шмыгала туда-сюда. Задавала странные вопросы. Посещала местный ЖЭК.
– О как! С целью?
– Якобы интересовалась некоторыми жильцами: когда заселились, сколько человек прописано на их жилплощади. Мотивировала подготовкой статьи о нерадивых жильцах, проживающих без регистрации и прописки и льющих воду без счетчиков. Называла с десяток фамилий. Но, думаю, это для отвода глаз. Интересовала ее лишь одна персона. Но это, опять же по моему мнению, поскольку другие персонажи служили ширмой. Ширмой для ее интереса.
Это он сейчас Карину процитировал точно, подумал Назаров. Вздохнул, выдохнул, хотел поддеть, но промолчал. Простил.
– И что за персона?
– Некая Мария Ильинична Степанова.
– Кто такая? Чем занимается? С чего это она привлекла внимание? На ее жилплощади гастарбайтеры живут? – и Назаров ядовито оскалился.
– Нет, не живут в ее квартире гастарбайтеры. – Миша сразу обиделся. – Одна она живет. И с виду вполне благополучная. Тридцать лет, финансовый директор строительной компании. Название тебе ни о чем не скажет, но вроде репутация у компании не скандальная.
– Так чего ты?
– А она перепугалась, Макс! – выпалил с чувством Мишка Борцов и отчаянно заморгал.
– Чего перепугалась, не понял? – Назаров уставился на напарника. – Попробую угадать?
– Пробуй! – заносчиво выпалил тот и скрестил руки на груди.
– Ты, совершая поквартирный обход, зашел к ней. Показал ей фотографию погибшей Глебовой. И она что – побледнела? Упала в обморок? Принялась заикаться?
– Блин, с тобой просто неинтересно, Макс! – Мишка уронил обе руки вдоль тела, глянул с обидой. – Как догадался?
– Это элементарно, – улыбнулся Максим и провел ладонью перед лицом, будто разгонял сгустившийся воздух. – Но сейчас не об этом. Так как она себя проявила?
– А она…
Миша Борцов снова вспомнил, как сегодня утром, в начале восьмого, позвонил в квартиру на третьем этаже. Сначала ничего. Потом звук открываемого замка, едва слышный лязг тонкой металлической цепочки. Дверь открылась сантиметров на пятнадцать.
– Что вам нужно?
На него смотрела девушка. Строго смотрела, неодобрительно. Видимо, он выдернул ее из душа. На голове тюрбан из полотенца, кутается в банный халат.
– Мне необходимо задавать вам пару вопросов. – Миша вежливо улыбнулся, показал ей удостоверение и добавил, вопреки советам Карины, неумелую шутку. – Извините, что так рано. Приходится ловить вас, пока вы еще не сбежали.
– Меня не надо ловить! – возмутилась девица, не торопясь открывать дверь. – И сбегать я не собираюсь! С какой стати?
– Я не это имел в виду! – забеспокоился сразу Миша. Снова он попал. – Я имел в виду, что вы на работу уедете, и я вас не застану.
– Так и называйте вещи своими именами! – нелюбезно и даже гневно дала отпор Мария Степанова.