Изменница
Шрифт:
— Достопочтенная госпожа, в моей профессии мне постоянно приходится сталкиваться с запутанными ситуациями.
Он улыбнулся мне и продолжал:
— Мне бы хотелось, чтобы с происходящим разобрался мой отец. Он всегда вел дела лорда Эверсли и знает о событиях в имении больше, чем я.
— Но его нет.
— Нет, но я ожидаю его возвращения уже завтра, Он сумеет наилучшим образом устроить все дела.
— Благодарю вас.
— Не смогли бы вы заглянуть к нам послезавтра? Я уверен, что к
Я согласилась прийти еще.
Прощаясь, Розен-младший спросил, как я добралась до города.
— Для пешей прогулки это ведь далековато, — добавил он.
Я объяснила, что меня подвез сосед и что он же доставит меня обратно. Это успокоило адвоката, и я, выйдя из конторы, направилась к постоялому двору.
Жерар д'Обинье ждал меня и встретил сообщением, что у нас есть замечательная возможность выпить по кружке сидра.
— Здесь есть отличные кексы, прямо из печи, как меня заверила хозяйка. Я думаю, вы не откажетесь отдохнуть немного перед обратной дорогой.
— Очень мило с вашей стороны, — сказала я, и он провел меня в гостиную, где на столе уже стояли горячие кексы и две кружки сидра.
— Как ваши дела? — поинтересовался Жерар д'Обинье.
— Так удачно, как только можно было надеяться.
— Вы говорите это так, словно не были уверены в результате.
— Конечно, еще не все завершено. Сидр был холодный и, как я решила, немного крепковатый, а возможно, на меня повлияло и приятное общество. Так или иначе, я с удивлением обнаружила, что рассказываю всю историю.
— Это все звучит так абсурдно, когда рассказываешь при свете дня.
— Ничего абсурдного. Разумеется, лорд Эверсли не может оставить это имение своей Джесси. И, конечно, он не хочет, чтобы она знала, что оно завещано кому-то другому. Все как раз очень понятно.
— Но это выглядит так нелепо. Он, наследный пэр, состоятельный человек… и боится своей экономки.
— Боится потерять ее. Это совсем не то, что бояться ее. Я боюсь, что вы можете исчезнуть так же неожиданно, как и появились, но я, конечно, не боюсь вас.
— О, я думала, что вы уже поняли, что я обычная смертная.
— Далеко не обычная, — промолвил он. — А теперь расскажите мне о своей жизни с мужем, которым вы так восторгались, радуясь, что он рядом.
И снова я с удивлением поняла, что рассказываю ему все.
Жерар д'Обинье слушал очень внимательно. И я, всегда такая сдержанная, поведала ему о своем замечательном отце, убитом на дуэли, как с тех пор мы безмятежно живем в провинции, как я вышла замуж за друга детства, сделав то, чего все окружающие от меня ждали.
— А вы всегда поступаете так, как того от вас ожидают? — спросил он.
— Да… наверное.
— Это должно очень устраивать всех окружающих, но главное, это и вас вполне устраивает, ведь так?
— Ну, пока все складывалось очень хорошо и удачно для меня, — ответила я.
Жерар, подняв брови» улыбнулся мне со значением, которого я не уловила, но смутно почувствовала, что это и к лучшему.
— А вы? — спросила я. — Вы-то сами?
— О, как и вы, я, без сомнения, делаю именно то, чего от меня ожидают. Увы, от меня не всегда ожидают хороших поступков.
— А где ваш дом? В какой части Франции?
— Я живу в провинции. Небольшое местечко недалеко от Парижа. Но большую часть времени я провожу в Париже, главным образом при дворе.
— Вы служите королю?
— Мы, французские придворные, не столько служим королю, сколько его любовнице. Эта дама — госпожа для всех нас… Этим я хочу подчеркнуть, что мы должны потакать всем ее прихотям, если хотим сохранить свое положение, конечно, это не значит, что нам приходится удовлетворять ее как женщину. Короля ей достаточно, хотя она, без сомнения, так же похотлива, как и ваша Джесси.
— Кто эта дама?
— Жанна Антуанетта Пуасон, более известная как маркиза де Помпадур, — ответил Жерар д'Обинье с заметной горечью, которую я тотчас уловила.
— Я вижу, вы не очень-то любите эту даму.
— Она никому не нравится, но против нее не так просто идти.
— Я поражена. Мне не показалось, что вы настолько покорны, чтобы кому-то повиноваться, тому, кого вы не любите.
— Мне приходится прилагать значительные усилия, чтобы удержать свое положение при дворе. Мне бы не хотелось, чтобы мне мешали жить той жизнью, которая мне наиболее приятна.
— Жизнью придворного, вы хотите сказать.
— Делами страны, — с улыбкой ответил он.
— Вы так осторожны.
— Да, когда это необходимо. Но по натуре я люблю рисковать.
— Я надеюсь, вы не азартный игрок, — сказала я и вдруг представила себе отца, когда его, смертельно раненного, внесли в дом.
Жерар д'Обинье накрыл мою руку своей.
— А вы, кажется, всерьез заинтересовались моей личностью? — произнес он.
— Нет, конечно, нет. Это не мое дело, — сказала я. — А вы здесь с дипломатической миссией?
— Я в Англии, — сказал он, — потому что, возможно, пройдет немало времени, прежде чем мне представится возможность побывать здесь вновь. Если между нашими странами начнется война…
— Война!
— Вы же знаете, она уже разгорается. Обстановка очень напряженная.
— Какая война?
— Возможно, этого и не произойдет. Но Фридрих Прусский настроен очень агрессивно, а Мария Терезия Австрийская мечтает отобрать у него Силезию.
— Но как это касается нас… вашу страну и мою?