Изменщик
Шрифт:
Я вырвалась через мгновение после щелчка камеры.
— Все, — сказала я ледяным тоном. — Это было твое последнее выступление. Дети. Мы улетаем домой.
— На какие день… — заорал Миша и осекся.
Деньги у меня теперь были.
Я ухватила детей за руки и потащила их к стоянке такси.
— Истеричка! — Крикнул мне Миша вслед.
— Мам, ты серьезно? — Спросил Ваня.
— Более чем, — буркнула я.
— Но мы еще не покатались на всех аттракционах… — заныла Алиса.
—
— Серьезно, мам. Нас за что наказываешь? — Спросил Ваня.
— И ты на его стороне? — Вызверилась я. — Собирай вещи!
В номере я упала в кресло и услышала, как расплакалась Алиса, уходя собирать чемодан.
Последнее испытание
В душе у меня боролось сразу несколько сил.
Одна требовала не сдаваться, противостоять желанию пожалеть Мишу и детей и выдержать характер. Ведь вот так, по мелочам, обычно и сдаешь свою крепость.
Так я и оказалась после пятнадцати лет брака рогатой женой. Потому что была слишком мягкой и любящей.
Другая сила требовала вывернуться наизнанку ради детей. Пожертвовать собой и сделать так, как лучше им. Ведь мы — лишь почва для нового поколения. Самое главное мое дело в жизни — вырастить счастливых людей. А я уже отработанный материал.
Третья просто хотела быть любимой.
Ничего больше. Просто немного тепла, которого мне так не хватало на этой войне.
Я сама готова была завыть не хуже Алисы, не понимая, что мне делать, какой путь выбрать.
Тихий стук в дверь номера я чуть не пропустила.
Я поднялась и за два шага до двери громко спросила по-английски:
— Кто там?
— Работница отеля, мэм!
Я распахнула дверь, и Миша тут же вытащил меня в коридор, одновременно бросая слова благодарности нашей горничной.
— Стой, дурак! Куда ты меня волочешь!
— Просто хочу поговорить, Лен. Давай отойдем.
Мы отошли в холл, где стояли диваны, и я присела, сложив руки на коленях.
Глаза на него не поднимала.
— Что ты хочешь?
— Если ты еще не поняла — то тебя, — усмехнулся Миша.
Он остался стоять и теперь покачивался с пятки на носок, засунув руки в карманы брюк.
— Не поняла.
— Так пойми. Я тебе который день показываю, что я изменился, а ты не хочешь увидеть, Лен. Давай вот предположим, что я реально стал другим человеком. Как бы ты могла это понять? Что я мог бы сделать для тебя?
Я равнодушно пожала плечами.
— Какая мне разница, кем ты стал?
— Нет, Лен. Разница есть. Мы с тобой идеально друг другу подходим. Ты не найдешь такого как я.
— Зато найду того, кто мне не изменял.
— А он возьмет и изменит! Зато я не изменю больше никогда!
— Миш, это словоблудие…
— Хорошо, — прервал он меня, подошел к дивану, встал на одно колено и взял мою руку в свою. — Давай начнем с мелочей. Какое твое желание исполнить за один поцелуй с тобой?
Я посмотрела на него. Больше всего на свете мне хотелось закатить ему пощечину.
— Выпей молока и закуси селедкой, — сказала я.
На его ошеломленное лицо было одно удовольствие смотреть.
— Зачем?
— Чтобы ты следующие полсуток был занят делом и не приставал ко мне.
Миша поднял брови так высоко, как только смог, пожал плечами и сказал:
— Хорошо. Сейчас отправлюсь искать. Но сначала поцелуй.
— Хорошо, — кивнула я. — Обманешь — разговора больше не будет.
Какая-то юная дурость бродила в моей крови. Я наклонилась к Мише, положила ладонь на его щеку, закрыла глаза и попыталась вспомнить, за что я любила этого мужчину.
За дерзость. За красоту. За силу и властность.
За то, что он никогда не отступал. За то, что был щедрым и умным.
За то, что мог довести меня до экстаза за пять минут, считая раздевание.
За то, что выполнял все мои желания.
Разве он изменился?
Нет. Просто показался другой стороной.
Я никогда его не прощу. Но что, если он сможет преодолеть мое непрощение?
Я коснулась губами его губ, скользнула языком внутрь рта и почувствовала, как сильные руки сжимают меня изо всех сил, а прерывистое дыхание становится невероятно шумным.
Мы целовались минуты три… или три часа. Я потеряла голову, чувствуя горячую кровь под кожей. Ведь это был мой Миша.
Оторваться стало сложно. Но я смогла.
Он встал и ушел.
А я хихикнула, представляя, как он будет сидеть на унитазе все время, как мы будем лететь домой.
Даже не так грустно стало.
Телефон зазвонил, и я увидела, что мне звонит Маринка.
— Привет, подруга! — Зачирикала она. — Давно не слышались. Говорят, новости у тебя?
— Какие и кто говорит? — Уточнила я.
— Говорят, ты своего простила и он тебя увез жить в Америку.
— Врут. Болтают. Наоборот все, Марин. Из Америки мы возвращаемся, а я только крепче поняла, что я Мишу не прощу.
— Он с тобой провел все эти дни?
— Да.
— Угу-угу… не простишь.
— Ты ничего не понимаешь, Марин! — Попыталась оправдаться я. — Я его наказываю!
— Ага, ага…
— Вот увидишь! Все кончится разводом!
— Да, конечно. Разведешь ты нас всех знатно! А мы еще тебе сочувствовали! Я как дура тебе помогала! А ты задрав хвост к своему абьюзеру обратно поскакала!