Изменщик
Шрифт:
Я остановилась и сжала руками голову. Куда бежать? Кому звонить?
В полицию сдавать Ореховского? Но у меня нет никаких доказательств его участия! Даже если бы я записала его признания, он ни разу не сказал ничего такого, что могло бы служить доказательством! Наверняка он не дурак и замел все следы!
Тогда куда? Рассказать тому доктору? А что он сможет сделать?
Или позвонить помощнику мужа?
Я стояла, не зная, куда метнуться и чуть не плакала. Конечно, была еще Маринка, но она совсем бесполезная.
Только один человек знал бы точно, что делать
Я не меньше Миши забыла о том, что он тоже центр моего мира. И теперь без него я не могла спасти его же.
Уже почти решившись, я двинулась в сторону больницы. Придут полицейские, там и разберемся… И тут кто-то ухватил меня за руку и рванул к себе. От неожиданности я вскрикнула и чуть не упала, но мужские руки подхватили меня, облапав со всех сторон. Я зажмурилась от ужаса, а когда открыла глаза, на меня смотрел Ореховский.
— Леночка… — Он провел пальцами по моему лицу. — Ну зачем ты своим поведением делаешь из меня какого-то монстра?
Я попыталась вырваться, но он крепко держал меня, не давая этого сделать. На улице не было ни одного человека, некого было позвать на помощь. А сама я не справлялась.
— Отпусти меня, пожалуйста, — я попыталась взять себя в руки. — Мне пора.
— Никуда тебе не пора. Ты ничего не съела. Ты должна заботиться о себе. Или это буду делать я.
Прозвучало по маньячески, и я аж вгляделась в его глаза. Они были нормальными, чистымИ, словно люди регулярно так и делают, что нанимают хулиганов избивать людей и все в порядке вещей.
— Не смотри на меня так, — укорил меня Дима. — Если бы ты знала обо всех делишках своего мужа, ты бы поняла, что с ним просто поговорили на его же языке. Неужели ты считаешь, что депутаты и их компания такие все чистые и непорочные? Он у тебя кем был-то? Раскопать их делишек? Там людей не только избивали.
— Ты все врешь!
— Ну если хочешь — раскопаю, — кивнул он. — Не беги никуда. Я сумею тебя защитить, теперь ты видишь? Я никогда тебя не обижу, Лен. Тебя — ни за что. Я всегда буду на твоей стороне. Только не беги. Доверяй мне, будь со мной, и у тебя будет все, что захочешь, а твои враги пожалеют об этом.
— Дим… Отпусти.
Я рвалась и рвалась, прилагая все больше усилий.
— Да пойми ты! — Разозлился он наконец. — Я для тебя сделаю ВСЕ! Кто еще будет таким с тобой?
— Миша!
— Дура! — Заорал он. — Он тебя предал! Да я вообще его убью, чтобы некуда было возвращаться и женюсь на вдове! Рано или поздно ты будешь моей!
— ОТПУСТИ!
Я рванулась изо всех сил, прыгнула ему на ногу, заехала локтем в лицо и каким-то чудом умудрилась вырваться и припустила со всех ног куда глаза глядят. Больше всего я боялась, что он сейчас сделает пару шагов своими длинными ногами и без труда меня поймает, поэтому попыталась оглянуться на бегу…
И услышала резкий визг тормозов. А потом услышала удар. Только этот удар был не снаружи, а внутри меня.
А потом меня накрыло темнотой.
Приходила в себя я долго и мучительно. В ушах стоял шум. Сначала я думала, что шум машин, потом вспомнила
Болело все. Но больше всего затылок, бедро и почему-то сгиб левой руки. Очень медленно я повернула голову и увидела вставленную в нее иглу от капельницы. Повернув голову еще немного, я заметила саму капельницу. К счастью, с прозрачной жидкостью. Почему-то я очень боялась переливания крови. Тяжело вздохнув, я оперлась на другую руку и попробовала сесть. Огляделась. Я была в пустой одиночной палате, где кроме меня никого не было. Капельница в руке была единственным признаком того, что меня лечат. На сгибах рук были наклеены пластыри. Скривившись, я потрогала голову. Болело. И бедро. Я оказалась в какой-то затрапезной больничной рубашке с огромным штампом «Десятый роддом». Эй! Куда я попала?!
Но под рубашкой на бедре разливался огромный синячище. А больше ничего не было.
— Эй… — позвала я негромко. Горло было пересохшим. — Есть кто живой?
Даже попробовала постучать по кровати, но звук выходил тихим.
Наконец дверь распахнулась, в нее заглянула медсестра и вдруг засуетилась:
— Пришла в себя, девочка наша! Молодец! Водички принести?
— Да… — озадаченно проговорила я.
Пока она ходила за водой я выяснила что еще свезла кожу на ноге об асфальт. Но в целом неплохо отделалась. Только эта головная боль…
— Можно мне таблетку? — Попросила я медсестру. Та посмотрела на меня жалостиво.
— Нельзя, милая, потерпи. У тебя легкое сотрясение, но все хорошо.
— А почему тогда таблетку нельзя?
— Так вредно же!
— Кому?! Мне больно!
— Ребеночку!
— Ка-аа-а-а-а-акому ребеночку… — медленно произнесла я.
— Так ты ж беременная. Не знаешь, что ли? — Удивилась медсестра. — Тебя к нам сразу направили, как анализ сделали.
— Я сознание потеряла! От аварии!
— Нет, это у тебя сосудистые проблемы! — Отмахнулась медсестра. — У всех бывает. В аварии с тобой почти ничего не произошло. Правда не знала, что ли? Девятая неделя уже, милая.
— Три месяца… — прошептала я, откидываясь на подушки и наблюдая, как вертится потолок над головой.
Все пытаясь сосчитать и не попадая. Как же так, я же ни с кем… я же… Мы же…
А потом я вспомнила тот день, когда мое тело проснулось и Миша взял меня. С первого раза, надо же. С первого раза получилось.
Вот ведь… удача.
— Ты рада? — Спросила медсестра опасливо.
Какой хороший вопрос…
Свекровь
Мне пришлось закатить феерический скандал, чтобы меня выпустили из отделения. Но выпустили только потому, что я пообещала вернуться и долежать положенное. Из меня еще не всю кровь выпустили на анализы и не были уверены, что я достаточно здорова, чтобы пройти три коридора из одного крыла в другое.
Но все-таки выпустили и даже отдали спортивные штаны. Хоть и грязные. Но там, у Миши, осталась еще и моя сумка с вещами.