Изнанка миров

Свадковский Алексей Рудольфович

— Ладно, ступай.

На это я лишь кивнул и направился на выход. Это последнее занятие сегодня, и мысленно я уже был в Изнанке, планируя, как распорядиться имеющейся энергией. Задумавшись, даже не заметил момент столкновения с кем-то в коридоре. Буркнув слова прощения, направился дальше, когда сильный толчок отбросил меня к стене. Подняв голову, я увидел перед собой Игоря, одного из прихлебателей Олега, бывшего до этого в классе всегда на вторых ролях. В последнее время он пытался занять место ушедшего лидера.

— Крысёныш, а я смотрю, ты совсем

распустился. Страх потерял, ты думаешь, что Олега нет, и для тебя что-то поменялась, — противник придвинулся ко мне ближе, нависая и явно пытаясь напугать, а я неожиданно вспомнил о ручке, зажатой в руке. Задумавшись, так и не положил её в рюкзак. И сейчас глядя в это лицо, с трудом сдержал себя, чтобы не воткнуть её ему в глаз.

— Через двадцать минут во дворе школы, — спокойно произнёс я.

Подобных слов Игорь явно не ожидал. Опешив, он уставился на меня.

— Ты, тварь, совсем страх потерял.

— Если не ссыкло — придёшь, — отрезал я и спокойно сбросил руку, державшую меня.

— Тебе конец, гад! — донеслось вслед. Где-то я уже подобное уже слышал.

В принципе, подобного стоило ожидать. Но страха нет совершенно. Игорь, кажется, вместе с Олегом ходил в одну секцию по боксу. Высокий парень, которому я и до груди достать не смогу, да и весит раза в два больше. Один удар от такого, и хорошо, если снова окажусь после этого в больнице.

Но зачем играть в чужую игру по чужим правилам? Я ведь не зря всё это время обучался владению кинжалом. В этой реальности его у меня нет, так что придётся заняться поисками замены.

Кабинет труда, как обычно, не заперт. Дядя Гриша, работавший здесь, был сильно пьющим мужичком в годах, которого не понятно за что держали здесь, а тот пытался делать вид, что чему-то учит, хотя получалось откровенно плохо.

В отличие от остальных, приходивших на занятия в основном поболтать, мне нравилась возиться с железяками, старенькими токарными станками, создавать что-то своё и видеть, как мёртвая вещь превращается в нечто осознанное. В углу класса годами валялась куча металла, состоявшая из ученических поделок, которую дядя Гриша обещал всё разобрать, но дальше этого дело не двигалась, а горка лишь росла.

Подойдя туда, и немного покопавшись, я вытянул оттуда тридцатисантиметровую металлическую полоску. Не знаю, что из неё пытались сделать раньше, но для моих целей самое то. Узкая, длинная, немного тонковата, но если осторожно заточить, то пойдёт.

Зажать в тисках и немного обрезать сантиметров на пятнадцать, затем осторожно пройтись напильником, создавая режущую кромку. Жаль, что нет точила, но и так пойдёт, решил я, проверив остроту заготовки. Чуть подумав, оторвал рукав рубахи, обмотав возле заточки, создавая рукоять. Примерившись, нанёс пробный удар, затем укол, а после подбросил в воздухе, попытавшись его перехватить другой рукой.

— Баланс — говно, — неожиданно раздавшийся за спиной спокойный голос заставил меня резко обернуться, и я увидел нашего трудовика на удивление трезвого, стоящего в проходе.

Увлеченный делом даже не услышал, как он вошёл. А тот тем временем подошёл ближе и протянул руку. — Дай сюда.

Растерявшись, я протянул ему свою заточку, и тот её оценивающе покрутил в руках, затем посмотрев внимательно на меня, спросил:

— Что, совсем достали?

На это я даже не сумел ничего ответить и лишь пожал плечами. Как передать всё, что накопилась в душе за это время? Что не могу я больше терпеть издевательств? Мне легче умереть, чем терпеть подобное дальше.

Но дядя Гриша сумел понять не высказанное, судя по глубокому вздоху. Чуть помолчав, он снова спросил:

— А ты готов убивать?

— А этого и не потребуется, — ответил я. — Думаю, будет достаточно пугануть.

— Это не то, — возразил он. — Они готовность твою должны почуять. Начнёшь колебаться, почувствуют, что ты не готов пойти до конца и пустить её в ход, — он кивнул на заточку. — Тогда почти наверняка придётся резать, а почуют твою силу, готовность, сами дадут слабину. Если решишь пустить в ход — бей наверняка, но так, чтобы не убить. Порой даже царапины хватает, люди боятся вида своей крови, когда увидят, что прямо сейчас их начнут резать, это может многих остановить. Держи, — он протянул мне мою заточку.

Взяв её и не выдержав, я спросил:

— А разве вы не должны меня остановить или начать отговаривать?

Но тот лишь пожал плечами и направился к себе в комнатушку.

— Зачем? Я не буду мешать превращению мальчика в мужчину.

Возле выхода из школы меня уже ждали сразу двое из параллельного класса, явно караулили. Видимо, боясь, что убегу. Чуть ли не под конвоем повели на задний двор школы, где у нас традиционно проходили драки. Сегодня там было многолюдно, сразу пару десятков человек собрались посмотреть на моё показательное избиение. Ну что ж, пожалуй, я внесу небольшое разнообразие в это представление.

Игорь, стоя в окружении друзей и пары девчонок, явно пытался перед ними красоваться, неловко копируя ухватки Олега, и увидев меня, сбросил школьный пиджак на подставленные кем-то руки, повёл плечами, разминаясь.

Свой я снимать не стал, аккуратно поставив школьный рюкзак на землю. Неспешно направился к нему, небрежно вытряхнув из рукава спрятанную там заточку. Игорь, принявший боксерскую стойку, явно такого не ожидал. Я спокойно замер перед ним шагах в трех. Оружие явно вызвало у всех удивление больше всего похожее на шок.

Услышал перешептывания, становившиеся всё громче: «Нож, он притащил с собой нож, так нельзя».

Возможно, это противоречило каким-то дворовым правилам, и на драку с оружием не приходят, но мне плевать на их нормы и на этих людей, как и их мнение обо мне. Избивать себя я не позволю и буду защищаться всем доступным, невзирая ни на что.

— Убери железку, — буркнул Игорь, растеряно переминаясь и не рискуя сближаться.

— А то что? — спокойно спросил я, несколько раз поведя перед собой пародией на нож.