Изображение военных действий 1812 года
Шрифт:
Правдоподобно было, что он умножит армию идущими свежими войсками, призваны будут недалеко расположенные сильные во множестве резервы. Но каждый далек был от мысли, чтобы так скоро и в самое неблагоприятное время предпринял он отступление.
Главная квартира фельдмаршала была в городе Ельне; графу Остерману с 4-м пехотным корпусом приказано быть недалеко впереди для наблюдений. Доходили слухи, что в Смоленске собраны огромные запасы, и фельдмаршал допускал мысль, что Наполеон, давши отдых армии, восстановит в ней порядок; но, конечно, нелепыми казались ему толки Главной квартиры, что, если наша армия приблизится к Красному, тогда Наполеон пойдет
В Смоленске Наполеон не нашел никаких заготовлений, даже гвардии его недоставало полных рационов; направился на Красный, занял его своею гвардиею и слабым корпусом маршала Даву, в ожидании главных своих сил, которые медленно двигались по большой дороге, каждый корпус особенно, без всякой между собой связи, без взаимной обороны, в совершенном расстройстве, со множеством людей, бессильных владеть оружием, до невероятности изнуренных голодом.
Фельдмаршалу докладывал я, что из собранных от окрестных поселян показаний, подтвержденных из Смоленска выходящими жителями, граф Остерман доносит, что тому более уже суток, как Наполеон выступил с своею гвардиею на Красный. Не могло быть более приятного известия фельдмаршалу, который полагал гвардию гораздо сильнейшею, составленною из приверженцев, готовых на всякое отчаянное пожертвование.
Выслушавши доклад мой, он предложил генералу Беннигсену завтракать с собою и, положивши на тарелку котлету, с обыкновенною приветливостью подал мне ее и вместе рюмку вина. С ними отправился я к окошку, ибо по тесноте негде было посадить меня. При сем случае барон Беннигсен представлял необходимость скорейшего движения армии на Красный.
Он удивлен был грубою ошибкою Наполеона, который, если бы в Смоленске не потерял напрасно трое суток, успел бы по устроенному в местечке Дубровне мосту перейти на правый берег Днепра, не только не преследуемый, ниже замеченный нашими армиями.
По окончании завтрака просил я генерала Беннигсена с настойчивостью объяснить необходимость предложенного им. «Если бы не знал я тебя, Ермолов, – отвечал он мне, – с самого ребячества твоего, впоследствии долгое время под начальством моим, я мог бы думать, что ты желаешь противного, ибо что предлагаю я, по мнению моему полезное, по большей части оно приводится иначе в исполнение. Ты можешь не знать этого».
Приказано составить под начальством генерала Милорадовича авангард из корпусов 1-го и 2-го кавалерийских, 2-го и 4-го пехотных, сильной артиллерии и нескольких казачьих полков. На меня возложена обязанность находиться в авангарде.
Испрашивая снисхождение к чувству некоторого самодовольства со стороны моей, я должен объяснить, что оно произведено лестным одобрением генерала Беннигсена, когда изложил я ему соображение мое насчет предстоящих действий. Я полагал, что Наполеону выгоднее было выступить из Смоленска правым берегом Днепра. Морозы, скрепившие болота, сделали пути столько же удобными, как почтовая дорога.
Направление на Смоляны оставляло в стороне город Оршу и Дубровну, сокращало расстояние и ускоряло сближение с маршалом Удино. Наполеону не могло быть известно, что город Полоцк уже в руках наших, и что происходит
Генерал-адъютант граф Орлов-Денисов доносил, что по болезни не в состоянии заниматься бывшим в его распоряжении отрядом, просил о передаче его. Не скрывая негодования своего, он принимал за оскорбление, что, при разбитии рекрутского депо генерала Ожеро и рассеянии других его частей, признано содействие наших партизанов, а не одному ему приписан весь успех.
В командование отрядом его вступил генерал-майор Бороздин. Составлен новый отряд из 19-го егерского полка, шести орудий артиллерии и достаточного количества казаков под начальством генерал-адъютанта графа Ожаровского. Приблизившись к Красному, не соблюл он должной осторожности, полагая, что отступающий неприятель ничего не предпримет. Ночью граф Ожаровский атакован стремительно гвардиею Наполеона в больших силах.
Велика была потеря в храбром егерском полку; особенным счастьем уцелела артиллерия, и при общем замешательстве темнота была спасительным покровом. Молве о случившейся неудаче старались дать желанное направление, что, впрочем, не препятствовало самым подробностям сделаться известными. Государю описано происшествие с выгоднейшим истолкованием, и все остались довольными! Неприятель сам торжествовал победу в своем лагере. Итак, прославленному вождю открыт путь к возобновлению подвигов!
Генералу Милорадовичу с авангардом приказано уже было идти к городу Красному.
Атаман Платов, по занятии Вязьмы и блистательном набеге на Духовщину, где овладел огромным парком артиллерии и другими важными предметами, явился пред укрепленным французами предместьем города Смоленска на правом берегу Днепра, когда Наполеон находился в городе.
Следуя этим берегом, атаман полагал предупредить Наполеона в Дубровне или Орше и, затрудняя его при переправе, сколько возможно замедлить его движение, но узнал, что, спокойно перешедши Днепр, Наполеон находится в Орше. Не мог представить себе атаман Платов, чтобы армия наша, знавшая в подробности состояние неприятеля, с неимоверною поспешностью уходящего, не тронулась даже с места.
Ноября 3-го числа авангард генерала Милорадовича, не дойдя десяти верст до Красного, приблизился к идущей от Смоленска дороге. Место 4-го корпуса заступил 6-й корпус генерала Раевского. Часть кавалерии авангарда вступила в дело, неприятель скрылся в лес. Взяты пленные и в обозе богатая из Москвы добыча.
В этот день наша пехота мало была употреблена, и авангард отошел на ночлег в ближайшее, разоренное, селение, оставленное жителями. Передовые извещательные посты наблюдали дорогу.
Ноября 4-го числа вице-король Италиянский, следовавший из Смоленска с остатками своей армии, к которой присоединено было несколько частей других войск, миновавши правую оконечность нашего авангарда, сошел с большой дороги и решительно атаковал 6-й пехотный корпус. Генерал Раевский со свойственною ему твердостью встретил неприятеля, которому картечный огонь нашей артиллерии, в количестве гораздо превосходном, наносил ужасный вред, но корпус Раевского потерпел значительный урон.