Изольда Великолепная
Шрифт:
– Реши для себя, стоит ли то, что ты имеешь и чего желаешь, нескольких неприятных часов.
Она говорит о казни, и она права. Мне придется быть. И делать вид, что все нормально.
Или все-таки заболеть?
– Иза, я знаю, о чем ты думаешь. Но запомни: прямого ослушания Их Светлость не потерпит. Не доводи его до края. Никогда и никого не доводи до края.
Ох, что-то возникли у меня сомнения по поводу той охоты, на которой супруг Ингрид расстался с жизнью. С другой стороны, в его-то возрасте приличные старики дома
Приличные старики не женятся на двенадцатилетних девочках.
А отцы не расплачиваются дочерьми за оказанные услуги.
– Кайя – хороший человек. Но никогда не становись между ним и законом.
Ингрид набросила на волосы отрез шелка и поднесла зеркало.
– Видишь? Тебе идет белый. Лучше думай о платье, ты уже решила, каким оно будет?..
Кот смотрел на Ингрид зелеными глазами. Некоторые женщины были умны, почти как кошки.
Глава 23. Обстоятельства
Что делать, если вы обнаружили в вашем будуаре незнакомого мужчину?
1. Убедитесь, что это ваш будуар;
2. Убедитесь, что мужчина действительно вам не знаком;
3. Познакомьтесь с ним. Теперь в вашем будуаре пребывает знакомый мужчина!
«101 совет для леди о том, как сохранять хладнокровие в любой ситуации»
Юго симпатизировал объекту, а такое случалось нечасто. И подлежи объект ликвидации, Юго постарался бы убить его быстро.
Смерть без боли. Разве возможен лучший подарок?
А придется дать боль без смерти. Это плохо. Юго не любил так. Но договор был заключен, и слово сказано. Юго оставалось лишь дождаться команды. А команды все не было. И мир постепенно присасывался к Юго, окружая тончайшими нитями, которые весьма скоро станут прочны. Впрочем, Юго умел избавляться от подобных связей.
Позже.
Пусть мир привыкнет к нему и винтовке, которая ждала, как верная жена. Когда-нибудь время придет. А пока оно идет, Юго сам подыщет себе развлечение.
Заодно и проверит кое-что.
Скрытая дверь была именно там, где указал наниматель. И отворилась она со скрипом, жалуясь на то, что давненько не находилось желающих воспользоваться тайным ходом. Тоннель был узок, темен и сыр. Свет фонарика скользил с камня на камень, выхватывая крысиные гнезда и клочья старой паутины. Сами крысы предпочитали разбегаться, чуя в Юго соперника.
Вот и лестница.
Идти придется далеко, но тем лучше. Холод приятен. Можно представить, что Юго дома.
Оказавшись в подвалах – проход стал шире и чище – Юго сунул фонарик за ухо и достал свирель. Он давненько не играл колыбельных, но пальцы помнили последовательность. Тонкий, едва различимый звук, отразился от стен, выплеснулся в широкий проток хода.
Спите, люди… вам повезло.
Юго не хочет убивать.
Спите крепко. Спите долго.
Звук проникал сквозь слои кладки, наполняя замок, как вода наполняет чашу. Свирель же пила силу. И Юго не без труда оторвал ее от губ. Проклятье! Он ведь умел рассчитывать площадь покрытия. Время растворяло знания Хаота?
Хотя… может и лучше, что спят все. Меньше шансов, что какой-нибудь случайный невезучий человек встретиться в самом неожиданном месте. Лишняя смерть – лишние вопросы.
Юго переступил через тело стражника и наклонился, чтобы снять с пояса ключи.
Второй… третий…
А вот и нужная дверь. Мюрич спал, как и прочие. Выглядел не сильно поврежденным. Ногти на руках содраны. Ссадины на лице. Верхние резцы аккуратно спилены. Но руки целы и ноги тоже. Мюрич не шелохнулся, когда Юго снял кандалы, и когда разорвал грязную рубаху, чтобы воткнуть в подреберье шип. Вторым, куда меньшего размера и иной формы, он проколол губу.
– Тише, – шепотом сказал Юго, когда Мюрич открыл глаза.
– Т-ты?
После пробуждения тело некоторое время оставалось парализованным.
– Завтра тебя казнят, – Юго с интересом разглядывал человека, отчасти жалея, что лишает себя иного развлечения. Местные казни отличались занимательной изощренностью. – Это она виновата.
Мюрич заплакал.
Все плачут, когда приходит смерть. А Юго не станет. Срок придет, но разве стоит из-за этого лить слезы?
– Ты должен ей отомстить.
– Как?
– Убить. Пойдем.
Мюрич поднялся. Он сам не мог бы сказать, где заканчивается его воля и начинается другая, та самая, которая обрывает нити боли и заставляет идти. Мимо спящих стражников и тюремщика, что обнял пустую бочку. Мимо крыс, которые лишились возможности бежать. Вверх по лестнице.
И до двери.
– Иди, – сказал Юго, вкладывая нож в ослабевшие пальцы. – Убей ее. Это будет честно. Она ведь хотела, чтобы ты умер.
Вибрирующий звук коснулся раскрытой книги, перелистнув страницы. И пламя свечи вдруг накренилось, словно собираясь сбежать с восковой колонны.
Дрогнули чернила в чернильнице. И перо, выскользнув из пальцев, упала на лист.
Урфин выругался – он не любил портить бумагу – но глянув на черное пятно излишне идеальных для пятна очертаний, замолчал. Он закрыл глаза и, заткнув уши, прижался затылком к каменной стене.
Звук шел снизу, и сила его опаляла.
Вытащив из ножен палаш, Урфин покинул комнату. Мертвый компас в его руке застыл, указывая на подземелья. Урфин надеялся, что успеет добежать прежде, чем колыбельная окончательно пропитает стены замка. Но увидев спящую стражу, понял, что опоздал.
А стрелка компаса качнулась, меняя направление.
Вверх. И влево.
– Твою ж… – Урфин заткнулся. При беге по лестницам следовало беречь дыхание.
Мне было жарко.
Это потому что лето и Настька снится. Она приходит каждую ночь, но больше не дразнит меня. И играть не зовет. Мы просто сидим, раскладывая цветы.