Изоморф. Дилогия
Шрифт:
Незаметно разрезать или порвать нить тоже оказалось нереально: они перетекали одна в другую так, словно являлись единым целым. Да, собственно, так оно и было! Цвета столь плавно и органично перетекали друг в друга, что было почти невозможно определить, где заканчивался один и начинался другой!
Воистину это была работа профи. Долгая, кропотливая, по-настоящему красивая работа искусного мастера-ювелира, перед которым я мог только с уважением поклониться.
Само собой, это не означало, что я вот так сдамся и оставлю заказ неисполненным. Ниис сказал, что две недели
Когда я рассказал о ней Максу, тот только уважительно присвистнул.
– Уверен, что цвета на защите размытые?
– А то. Там границы совсем не определялись.
– Тогда поздравляю, – торжественно заявил дом. – Кажется, ты встретил одного из мастеров старой школы. И это такая редкость, что подобной встречей можно гордиться.
Я сбросил сапоги, разделся и отправился в душ.
– Чем же тут гордиться? И откуда в столице взяться мастеру старой школы, если ты сам говорил, что их не осталось?
– Значит, кто-то все-таки остался, – задумчиво отозвался дом, когда я включил воду. – Или же где-то сохранились артефакты того времени, способные сплести заклинания разных типов в единую сеть. Для тебя это и хорошо, и плохо.
– Ну давай. Попробуй меня огорчить. Что в этой защите плохого?
– Ты помнишь, как построена защита на моих окнах? – вместо ответа спросил Макс.
– Конечно. Много нитей разного цвета…
– Вот это и есть ключевое отличие старой школы создания заклинаний от новой: сейчас маги создают защиту из уже готовых заклинаний. Переплетают их между собой кто во что горазд и в таком виде продают. А раньше брали всего одну нить и придавали ей нужные оттенки. Поэтому новые сети порвать и повредить легко, а старые – еще надо постараться.
Ополоснувшись и вытеревшись насухо, я переоделся в домашнее, обдумал новую информацию и, усевшись за стол, поинтересовался:
– А почему так получилось с заклинаниями? По новой методике плести проще?
– Намного, – усмехнулся дом, споро выкладывая принесенные улишшами еще вчера деликатесы. – Если раньше мастера умели работать с сырой магией напрямую, то с тех пор, как изобрели артефакты, создающие заклинания нужных параметров, разучились. Теперь используют все готовое, потому что это быстро и легко.
Я рассеянно погладил улегшегося рядом Первого и запихнул в рот кусок жареного мяса.
– Допустим. Что мешает заново научиться? Сырая магия ведь никуда не делась. Сиди себе, экспериментируй в свое удовольствие.
– Нет, – с сожалением повторил Макс. – С сырой силой мало кто может работать. Природа – это же стихия, мощная и необузданная. Такая магия – как дикий зверь, которого еще нужно приручить. Как ты понимаешь, раньше с этим зверем работали маги разума. Они же и создали артефакты, чтобы другим было проще. С их помощью можно создавать заклинания любого типа, в том числе базовые вроде фиксаторов, а также стандартные крепежные и даже каркасные заклятия вроде тех, что ты сегодня видел. Но их очень ограниченное число. Буквально несколько десятков приборов на всю страну. И раз магов разума не стало, то новое изобретать стало просто некому.
Я даже жевать перестал, когда это услышал.
– Что же Ковен не подумал об этом, когда избавлялся от «разумников»?
– Вероятно, там посчитали, что существующих артефактов вполне достаточно.
– М-да? А если они выйдут из строя?
– Поломку несложно устранить. Для этого существуют бытовые маги и артефакты, позволяющие производить уже детали для сборки любой магической конструкции. Есть артефакты, которые делают уже готовые заклинания, иногда по два или три за раз. И есть даже такие, что способны воспроизводить другие артефакты.
– То есть мы говорим о налаженном производстве, в котором маги не боятся потерь?
– Любые потери восполнимы, пока есть ресурсы, – спокойно отозвался дом. – Однако для производства чего-то нового нужно участие человека, мага. Причем той самой старой школы, которая знала много секретов.
Я задумчиво оглядел заваленный едой стол.
– Хочешь сказать, что я наткнулся именно на такого мага?
– Не исключено.
– Как же он выжил? Почему ему позволили работать, если, как ты говоришь, он «разумник»?
– Он может быть очень слабым «барьерником», – возразил Макс. – Ты сказал: в защите использовано всего три цвета. Когда был жив мой первый хозяин, таких цветов в нити могли быть десятки. Сотни. Насколько хватит фантазии и умений у мага. А когда их только три… помнишь, ты как-то спрашивал, не мог ли Ковен оставить кого-то в живых? Так вот, я подумал, что, наверное, ты прав, и остатки старых знаний наверняка сохранились. Возможно, мастер Дартье – один из владельцев таких знаний?
Я покачал головой.
– Скорее, ему позволили завладеть этой информацией. Чего ей в архивах без дела пылиться? Если мастер Дартье очень слаб как маг, но весьма искусен как ювелир, то почему бы не разрешить ему потихоньку работать по контракту? Скажем, он не превышает свои полномочия и работает под колпаком, а Ковен взамен получает уникальные вещи?
– Да, это в духе Ковена, – невесело хмыкнул Макс. – Использовать то, что возможно. Избегать того, что опасно. И предупреждать то, что еще только может случиться.
– Есть и еще вариант, – не согласился я. – У выживших магов Ковен может искусственно ограничивать магические возможности…
– Избегать того, что опасно, – напомнил дом.
– Думаешь, они проводят искусственный отбор среди магов?
– Думаю, они давно это делают, – вздохнул Макс. – И далеко не всегда законным путем.
Мы помолчали, думая каждый о своем. Я за это время успел наесться и осоловеть. Улишши давно задремали, свернувшись у меня в ногах колючими клубками. Макс тоже притих, явно не придя в восторг от затронутой темы. И только спрятавшаяся в вентиляции Пакость громко грызла очередной золотой, да еще с такой интенсивностью, будто у нее вместо челюстей стояла камнедробилка.