Изоморф. Дилогия
Шрифт:
«Держитесь, малышня! – снова подумал я, стрелой проносясь по незнакомому коридору. – Ули! Куда дальше? Впереди развилка! Показывай направление!»
Пользуясь подсказками улишша, я резко свернул, едва не стесав по пути каменный угол. Процарапал когтями в полу длинные борозды, едва не свалился в грязную лужу, расплескав ее неаппетитное содержимое по всей округе, но в скорости почти не потерял.
«Ули!»
Маленький брат немедленно скинул новый образ, жирной красной точкой выделив место ближайшего спуска на третий уровень. И ненадолго исчез, всерьез
Он, как и раньше, избавил меня от чужой боли, поэтому о том, что раны Восьмого намного более серьезны, чем показалось сначала, я понял далеко не сразу. Только когда картинка от него стала угрожающе раскачиваться, я узнал, что улишш едва бежит. Вскоре он перешел на шаг. Наконец, и вовсе остановился. А затем тяжело вздохнул и, отправив братьям короткую, но совершенно спокойную мысль, развернулся мордой к стремительно нагоняющим стаю кляксам.
«Восьмой…» – тихо прошептал я, когда еще один наш брат оскалился и прыгнул в самую гущу тварей, жертвуя собой ради того, чтобы спаслись остальные.
Какое-то время бешено пляшущая перед глазами картинка еще держалась, но вскоре она погасла, и до меня донесся горестный всхлип Ули.
«Прощай, Восьмой…»
Я в бешенстве взвыл и наддал так, что из-под когтей брызнули искры. Изя, озверев от наших потерь, выстрелил вперед, хлестнул по стене, вцепился в нее зубами и, подтянувшись, придал мне еще большее ускорение.
А вот и третий уровень.
Спрыгнув в узкую, явно кем-то процарапанную или даже прогрызенную дыру, я суматошно огляделся и, увидев два убегающих в разные стороны, совершенно одинаковых тоннеля, снова рявкнул:
«УЛИ!»
Но потом услышал отчетливый гул, похожий на бурление гигантского водопада. Затем уловил и другие звуки, с трудом пробивающиеся откуда-то из глубины подземелий. Еще через миг получил подсказку от встревоженно пискнувшего улишша и почти полетел по заросшему многолетней грязью тоннелю, где, вероятно, со дня основания не было ни одной уборки.
Макс как-то сказал, что на самом деле уровней в городских катакомбах гораздо больше, чем те три, что мы успели освоить. Я тогда еще удивился – мол, на кой хрен строителям вообще столько сдалось? Неужели одного недостаточно?! Макс тогда лишь посоветовал выглянуть в окно и вспомнить, как долго длится сезон дождей и какое количество осадков выпадает в столице за это время.
Я наскоро подсчитал.
Впечатлился.
И порадовался, дурак, что в свое время залез только на первый уровень, да и то, лишь самый его краешек увидел. Потому что для сброса в реку и отведения ТАКОГО количества дождевой воды никакой ливневки… никакой одноуровневой канализации однозначно не хватит. Да и в ту надо ставить решетки для сбора мусора и специальные насосы, чтобы трубы не засорялись.
В Гоаре, правда, роль труб выполняли собственно тоннели. Самые нижние, естественно. И, если верить Максу, многие из них в сезон дождей заполнялись водой целиком. Так что городская канализация больше выполняла роль дренажной системы, причем выполняла ее хорошо.
Насосы, как я уже говорил, там тоже были. Не электрические, естественно – для этих целей в Гоаре уже давно использовалась бытовая магия. И, судя по тому гулу, что я слышал, где-то неподалеку находился коллектор, к которому я и бежал изо всех своих нуррячьих сил.
«Ули! Пусть отходят туда! Там будет где развернуться! – велел я, уже прикидывая, что и как надо сделать. – Выходы у коллектора, скорее всего, большие, широкие, но их всего несколько. Мы сможем задержать их там!»
Ули окатил меня теплой волной, благодаря за беспокойство и помощь. Но шестерых улишшей было явно недостаточно для полноценной схватки с бросающимися на них со всех сторон тварями. И я только горестно застонал, когда еще двое моих нуррят остановились и, тяжело дыша, повернулись в сторону настигающих их клякс.
Когда Ули неосторожно скинул от них картинку, меня окатило морозом при виде грузных, но весьма быстро ползущих по тоннелю огромных клякс. Нет, та, что убила Четвертого, в тоннель не влезла. Да и не успеть бы ей за прыткими улишшами. Однако, помимо нее, в том ответвлении, куда неосторожно сунулись мои звери, была тьма тьмущая тварей поменьше. Десятки, сотни! И все они сейчас сплошной липкой массой ползли по тоннелю, наглухо перекрывая входы и выходы и оставляя моим парням лишь один путь для бегства.
Самое же скверное заключалось в том, что именно в этом месте тоннели многократно пересекались, образуя сплошной лабиринт. И из других ответвлений к улишшам тоже тянулись длинные щупальца. Большинство их мои звери, конечно, обрывали, откусывали и обрубали когтями. Через некоторые уже приходилось пробиваться с боем, грудью продавливая сплошную мешанину из цепких конечностей. Для моих нуррят это был целый лес, сквозь который они прорывались с явным усилием. Оплетающие их щупальца постепенно выкачивали жизнь из моих зверей. Делали их слабее с каждым шагом. Стремительно сокращали шансы на выживание.
И только когда кто-то отставал, предоставляя себя в жертву, кляксы ненадолго отвлекались. Не желая умирать под когтями тех, кто еще был жив, они отворачивались и всем скопом накидывались на того, кто прекращал сопротивление.
«Шестой! Седьмой!» – почти в голос провыл я, когда еще две ниточки, связывавшие меня с улишшами, оборвались.
Подземелья содрогнулись от моего рева. Испуганно загулявшее по ним эхо, отразившись от стен, тяжелым молотом обрушилось на мои чувствительные уши.
Но коллектор был уже близко. Вырвавшиеся из окружения Первый, Второй, Третий и Пятый почти до него добрались.
Тина…
Вторая…
Третья…
Есть!
Я с облегчением выдохнул, когда кто-то из улишшей дал Ули картинку тоннеля, в конце которого мелькнуло светлое пятно. Подземелья, разумеется, никто специально не освещал, но разницу уловить было можно. Особенно сумеречным зрением, благо мои звери с изнанки так и не выбрались, чтобы иметь возможность в любой момент схватиться с мертвыми душами на равных.