Израиль, которого не было, или Подлинная история еврейского народа
Шрифт:
Рис. 2. И это — элита?!
А все потому, что от той, изначальной, элиты в евреях к настоящему времени осталось немногое. Это и вводит в заблуждение.
Вот сначала и поговорим о том, что осталось, а уже потом — обо всем остальном.
Первое, что бросается в глаза при попытке охарактеризовать еврейство, — это религиозная его составляющая. Еврей — это прежде всего иудей. Могут они, конечно, принадлежать и другим конфессиям, но это не умаляет значимости веры в их идентификации. Во всяком случае, для
Ничто в наших глазах так не отличает еврея от остальных людей, как приверженность иудаизму. Это подметил в свое время и Ф.М. Достоевский, сказавший, что «еврея без Бога и представить себе невозможно».
Но охарактеризовать еврейство как заурядную религиозную секту было бы не совсем корректно. Секта — это сообщество, подчиняющееся внутренним правилам, изолят. Сектанты не стараются навязать свое учение миру и не воспринимают мирское. Им нравится их инакомыслие, их особость. Они этим упиваются, даже не пытаясь изменить этот статус. Если в секту и принимаются новые члены, то исключительно по инициативе последних. Нет и речи об активной агитации.
Близки к этому современные евреи, обставившие ритуал перехода в свои ряды, гиюр, массой условностей, всячески его затрудняющих. Многочисленные требования к геру, т. е. к желающему принять гиюр, — обрезание, неукоснительное соблюдение предписаний Торы, пищевые запреты, среди которых наиболее известен отказ от употребления в пищу свинины, — призваны отбить у последнего охоту к данному мероприятию в случае, если его вера не является твердой.
Но даже современное еврейство трудно назвать сектой. Масштабы явно не сектантские. Тем более это относится к историческому еврейству, которое помимо огромных масштабов еще и всеми путями старалось расшириться за счет неофитов. Даже сейчас, когда иудаизм проиграл в борьбе за овладение душами христианству и исламу, его присутствие и влияние еще прослеживаются во многих уголках земного шара, что, безусловно, является следствием былого миссионерства иудеев, несовместимого с сектантской замкнутостью.
«Я не люблю евреев: они работают упорнее; они разумнее; они ведут себя открыто; наконец, они — повсюду», — писал практически наш современник Дж. Голсуорси. Даже в его бытность, — а это XIX — начало XX века, — количество и влияние евреев в мире впечатляло. И это при том, что минуло, как считается, два тысячелетия с момента начала массированной антиеврейской пропаганды со стороны христианства и чуть меньше — со стороны ислама.
Уже по одному этому можно судить о небывалых в прошлом масштабах еврейского миссионерства. Уже сам обряд посвящения в еврейство, являя собой атавизм той кипучей деятельности, подтверждает, что она некогда имела место. А еще он лишний раз подчеркивает сословный или кастовый характер еврейства. Ведь не существует же ритуала посвящения во французы или испанцы.
Даже при появлении христианства, когда иудаизм стал сдавать свои позиции, миссионерство не прекратилось полностью, чему подтверждением служит изречение Христа: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного: и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас» (Мф., 23:15).
Сектантство иудеев отметается еще и по той причине, что не согласуется с их огромным влиянием в древнем мире и с их приближенностью к власти. Секты обычно не только не представляют властные структуры, но, наоборот, оппонируют им.
Кто же вы, древние евреи, если не секта, не религиозная община?
Наверное, я уже не открою секрета, если назову их представителями мировой религии, глашатаями победившего монотеистического мировоззрения. При этом они еще и правящим классом древности умудрились оказаться. Соединение духовных и светских начал в
Только такая модель и напрашивается в связи с этим, объясняя загадочный с точки зрения традиционной истории факт неоспоримого влияния и авторитета еврейской «диаспоры» в самых отдаленных уголках планеты и прочие нестыковки истории евреев.
Можно сравнить этот феномен с нынешним институтом официальной церкви. Правда, здесь надо сделать оговорку. Церковь сейчас не обладает таким влиянием и авторитетом, которое имели когда-то древние культы. Кроме того, она лишена властных полномочий. Даже будучи официальной, она отделена от государства в области законодательства. Ее влияние ограничивается духовной сферой.
Возможно, это одна из причин того, что подобные выводы не приходили никому в голову при воссоздании истории евреев. Человек мыслит аналогиями. Имея перед глазами пример ограниченности функций церкви духовной сферой, трудно вообразить, что служители культа когда-то обладали и светской властью. Симбиоз жречества с правящей элитой просто не укладывается в голове [42] .
Я пока намеренно не переношу данные рассуждения в область конкретных исторических реалий. Надо сначала разобраться с понятиями. В связи с этим хотелось бы подчеркнуть еще раз, что евреи в давнюю пору были апологетами именно мировой, а не узконациональной (или узкокастовой) религии, каковой иудаизм является сейчас. Из этого не следует, однако, что в еврейство были вовлечены буквально все и что кроме евреев на свете никого не существовало. Как сейчас, так и тогда, были неевреи. Тогда, правда, в меньшем количестве. Я имею в виду в первую очередь приверженцев народных культов или язычества.
42
Есть, конечно, пример исламских стран, где совмещение духовных и светских начал во власти и сейчас имеет место. Но это все-таки особый случай. Вряд ли «просвещенному» европейцу придется по душе мысль, что жизнь его предков развивалась по подобному сценарию.
Как я уже отметил, не было однородности и внутри самого иудаизма, где также имелись различия между категориями его последователей. Характер различий диктовался разнообразием функций древней элиты, восходящим к упомянутой дихотомии «жрецы — паства». Идеологией и культурой «заведовали» жрецы; за паствой был закреплен экономический сектор (купцы, ростовщики, менялы) и силовые структуры.
Еврейство в древности были кастой управленцев, аналогом более современного дворянства.
Отсюда сохранившаяся до настоящего времени привычка глядеть свысока на всех, не входящих в эту касту, гоев, — привычка, которую они издавна обосновывают мифической «богоизбранностью». Отсюда и поддержка со стороны военизированных структур с вытекающей из нее возможностью навязывать свою идеологию силовыми методами.
Если не принять все это как аксиому, невозможно будет понять, как иудаизм добрался до таких отдаленных от центра еврейства уголков земного шара, как Кашмир и Афганистан. И не только добрался, но и обратил в свою веру тамошних аборигенов. Маленькому, как он представлен в Библии, отовсюду гонимому народцу сделать это было бы не под силу, ибо никогда аборигены не отказывались добровольно от своих, пусть даже самых пустяковых верований. Никакие доводы не смогут убедить в том, что достижения иудеев в области миссионерства стали возможными лишь благодаря их «богоизбранности» и совершенству доктрины иудаизма. Даже самая идеальная доктрина не заменит дикарю милую его сердцу пляску вокруг костра под грохот бубнов и камлание шаманов.