Изучи меня
Шрифт:
– Вам ничего не говорили о том, когда он вернется? – спрашивает Лекси, когда я ополаскиваю наши тарелки, а затем ставлю их в посудомоечную машину.
– Нет. Я волнуюсь, – говорю я ей, садясь на кушетку.
Она садится рядом со мной.
– Иди сюда, – ее руки обнимают меня, я в коконе комфорта.
– Я просто не знаю, что делать, – говорю я отстраняясь.
– Послушай, ему самому нужно с этим разобраться, – говорит Лекси, вытирая слезы с моей щеки. – Ты не можешь это исправить, Марли.
Я вздыхаю, снова устраиваясь на кушетке.
– Возможно, ты права, –
– Ох, я знаю, что хочешь, милая.
После того, как я ей все рассказала, мы топим нашу грусть и боль в ведерке с мороженым. Почему мороженое всегда помогает мне чувствовать себя лучше?
Через некоторое время она проваливается в сон, а мой мозг переполнен мыслями о Хьюстоне. Мои дни наполнились выполнением домашних заданий и жалостью к себе. Я чувствую себя виноватой за то, что себя жалею. Ничто не может улучшить мое состояние, кроме возможности быть с ним, чтобы его поддерживать. Но он меня не пускает. И я понимаю, что ему нужно это преодолеть. Так как я могу на него злиться за то, что он исчез? Какой бы эгоисткой я была? Хотя, я – человек, и хочу знать, что он в порядке. Спит ли он? Плачет ли он? Именно это причиняет мне боль. Я за него переживаю. Очень сильно. Его потеря объясняет так много: его потребность в контроле и то, как он закрылся от окружающих. Его непрекращающуюся ненависть к опозданиям. Иногда, я задаюсь вопросом, использовал ли он меня как инструмент, помогающий ему обо всем забыть. И теперь, когда знаю, что находится глубоко в его душе, мне даже неважно, что он пропал, ведь если наша с ним близость, забрала у него хоть немного боли, то я бы делала это снова.
На следующий день мы с Лекси вышли на улицы Нью-Йорка, чтобы осмотреть достопримечательности. Эмпайр Стейт Билдинг. Статую Свободы. Таймс Сквер.
Мы были везде. А напоследок заглянули в Чайна-таун, чтобы присмотреть себе сумочки.
– Боже мой, здесь столько всего, что я хочу, – говорит Лекси. Она прыгает от продавца к продавцу, проводя рукой по различным тканям и текстурам.
Свежий воздух обдувает мое тело, когда я пытаюсь притвориться счастливой. Я все еще чувствую, как все скручивается глубоко внутри. Почему он не звонит?
Мы возвращаемся, наши руки загружены покупками Лекси.
– Марли, я хочу сказать, что горжусь тобой. Посмотри на все, что ты сделала, – изливает она свои чувства, пока мы идем в сторону моего дома.
Я закатываю глаза, улыбаясь ее похвале.
– Да, большое достижение. Я спала со своим профессором.
Лекси останавливается, а люди движутся вокруг нас.
– Марли, ты не можешь выбирать, кого хочет твое сердце.
Я хочу, чтобы тротуар раскололся и поглотил меня целиком.
– Я прямо «настоящий победитель», да?
Она взяла меня под руку и начала движение.
– Слушайся свою старшую сестру. Не думай так, – отчитывает она меня. – Если ты сможешь делать это здесь и сейчас, то сможешь сделать когда и где угодно.
Я смеюсь.
– Ты же не просто так это сказала.
Она улыбается.
– Не заставляй меня петь, – говорит она. – Серьезно,
– Грандиозно? Ты под кайфом? – я смеюсь, а она улыбается.
Лекси похлопывает меня по руке.
– Ага, под кайфом из-за великолепной сумочки, которую купила. Нет, я рада за тебя. Подумай обо всей бесплатной терапии, которую я тебе устраиваю. И не волнуйся из-за Хьюстона. Он вернется когда будет готов. Ты – удивительная девушка, – говорит она, проводя нас сквозь толпу людей.
Я прищуриваюсь.
– Хорошо, что ты сделала с моей сестрой?
Она толкает меня своим бедром.
– Я серьезно.
Ее улыбка слегка приободрила меня. Лишь слегка.
– Давай пока не будем возвращаться. Мне нужно еще кое-что купить.
Мы гуляем по улицам Нью-Йорка, занимаемся шопингом, смеемся и едим. Я скучала по своей сестре. Мы хватаем с прилавка хот-доги, и Лекси ведет шутливые разговоры об их сходстве с фаллосами.
– Хочешь посмотреть шоу на Бродвее или заняться еще чем-нибудь необычным, что делают сучки? – спрашивает Лекси.
Я смеюсь.
– Да, конечно. Давай прогуляемся по Центральному парку.
Позже вечером, когда Лекси надоедает гулять по городу, а ее живот переполнен хот-догами, мы возвращаемся домой и я бросаю взгляд через дорогу на квартиру Хьюстона. Свет не горит. Там никого нет. В мое сознание врезается это окно, как последнее воспоминание о нем.
Глава 22
Хьюстон
29 апреля
Возможно, мне не нужно забывать, может быть, мне нужно помнить. И именно к этому я стремлюсь .
Тяжело было оставлять Марли.
Наблюдая за тем, как капли текут по стеклу окна поезда, когда я направляюсь в Принстон, в дом моих родителей. Я прислоняюсь головой к стеклу, закрывая глаза, чтобы подумать о своей жизни.
О моей так называемой жизни. О жизни, которую я перестал проживать, когда у меня забрали Натана.
Я бы хотел сказать, что Дженнифер справилась с его смертью лучше меня, но она путешествовала по тому же темному пути отчаяния.
Я хотел смерти после смерти Натана, молил об этом.
Говорят, когда умираешь, то твоя жизнь проносится перед глазами. Но что, если то что происходит сейчас со мной, и есть предсмертная быстрая вспышка воспоминаний, и я уже умираю?
И если это так, то это самый медленный путь к смерти.
Я делаю глубокий вдох, когда поезд приближается к остановке в Принстоне.
Я позвонил своей сестре, чтобы она меня забрала, и когда выхожу с вокзала, она ждет, прислонившись к серебряному «Мерседесу».
– Привет Кэти, как дела? – говорю я, подходя к ней.