Изумрудная буря
Шрифт:
Члены команды скептически переглянулись.
— Они говорят искренне.
Уэсли вздохнул и кивнул.
— Поблагодарите их за доброту, но мы отправимся в путь рано утром.
— Доброту? — пробормотал Дернинг. — Да они с нас чуть шкуру живьем не спустили! Надо убираться отсюда прямо сейчас, пока целы.
— Не вижу смысла ночью углубляться в джунгли, — постановил Уэсли. — Уходим на рассвете.
— А что с Мельборном? — спросил Траник.
— Вы, доктор Леви и матросы Блэкуотер и Мельборн пройдете со мной. Приказываю остальным удалиться к себе и как можно лучше выспаться.
К ним подбежал молодой
— В чем дело? — спросил Уэсли.
— Фан Ирлану просит, чтобы Ройс и Адриан зашли к ней.
Уэсли кивнул, но прибавил:
— Постарайтесь на этот раз не развязать войну. После вы должны будете немедленно отчитаться передо мной — это дело чести, господа.
Прежде чем Траник успел возразить, они оба кивнули.
— Так точно, сэр.
Фан Ирлану лежала на кровати под тонкой белой простыней. Молодая девушка протирала ей лоб влажной тканью, которую постоянно смачивала в неглубоком тазике. Возле провидицы сидел Йокдан, у двери стояло его большое копье, все еще покрытое кровью Зулрона.
— С ней правда все в порядке? — спросил Адриан.
— Я правда хорошо, — ответила Фан Ирлану. — Это был страшный потрясение. Нужно время.
— Простите, — сказал Ройс.
— Я знаю, — сказала она. Лицо ее выражало сострадание и глубокую печаль. — Я знаю, что тебе жаль.
— Вы что-то видели?
— Если я дышу туланский дым и касаюсь Йокдан, могу сказать, что он ел вчера на обед и что станет есть завтра. Если коснусь руки Галенти, могу назвать имя женщины, на которой он женится, и кто из них умирает первый. Могу даже сказать, как это случается. Мое видение очень четкое, я могу видеть жизнь любого, подробности ее. Но не твою. Ты тайна, облако. Смотреть на тебя означает видеть горный хребет в густой туман — я вижу только пики, но не могу соединить их. На газельском языке тебя называют каз, на вашем — двойгер, да? Помесь крови человека и эльфа. Это дает тебе долгую жизнь.
Она помолчала, чтобы перевести дух и собраться с силами, и Йокдан нахмурился еще больше.
— Представь, ты смотришь на дорогу и видишь все ясно, деревья, камни и листья. Но с тобой это похоже на полет по воздух, ты смотришь на горизонт и видишь лишь немногое. Мое видение ограничено, и я не могу охватить всю долгую жизнь каза. Это слишком много.
— Но что-то вы видели?
— Я видела много. Слишком много, — вздохнула она. Ее взгляд был нежным и успокаивающим.
— Расскажите мне, — сказал Ройс. — Прошу вас. Я знаю одну женщину, она очень похожа на вас, и ее что-то беспокоит. Она не хочет говорить об этом, но я думаю, она видела то же, что и вы, и это ее тревожит.
— Она тенкин?
— Не уверен, но у нее такой же знак, как у вас.
Фан Ирлану кивнула.
— Я посылала за вами из-за того, что видела. Я расскажу, что знаю, а потом я буду отдыхать. Я буду спать долго, и Йокдан не позволит никому меня беспокоить. Поэтому я говорю сейчас. Уверена, больше я вас не увижу. Я видела много, но поняла мало — большое расстояние, большое время. Смутные чувства… трудно говорить словами, но ощущения очень сильные.
Ройс кивнул.
Она на минуту задумалась, затем сказала:
— Тебя окружает тьма, повсюду смерть, она идет за тобой, охотится на тебя, и ты ею кормишься… кровь порождает кровь… тьма поглощает тебя. В этой тьме я видела рядом с тобой два огонька. Один погаснет. Другой мерцает, но ему нельзя дать погаснуть. Ты должен защищать пламя от бури. Я видела тайну… она… скрыта. Это великое сокровище спрятано. Его скрывает мужчина, но об этом знает женщина… она одна знает, и она готовится. Она говорит загадками, ты узнаешь ответы… но пока правда скрыта. Ты вспомнишь, когда придет время. Твоя тропа уже проложена — во тьме.
Йокдан сказал что-то на тенкинском, но Фан Ирлану покачала головой и продолжала:
— Я видела великое путешествие. Десять на тропе. Та, что несет свет, поведет всех. Дорога уходит глубоко в землю и в отчаяние. Голос мертвых направляет твои шаги. Ты идешь назад во времени. Снова начинается битва, которой три тысячи лет. Мир охватывает холод, снисходит смерть, и ты должен сделать выбор. Ты один держишь равновесие. Твой вес нарушит его, но непонятно, в какая сторона. Ты должен выбрать между тьма и свет, и твой выбор затронет многих. — Она помолчала, медленно качая головой. — Словно деревьев в лесу, словно травинок в поле — их слишком много, чтобы посчитать. И я боюсь, что в конце концов ты изберешь тьму и отвернешься от света.
— Вы сказали «она». Кого вы имели в виду? Гвен? — спросил Ройс.
— Я не знаю имен. Только чувства, видения из сна.
— Что это за тайна?
— Не знаю. Она скрыта.
— Когда вы говорите, что один из двух огоньков погаснет, вы имеете в виду, что кто-то умрет?
Она кивнула.
— Думаю, да… да, похоже на то. Я ощутила потерю столь тяжелую, что чувствую ее до сих пор. — Она коснулась руки Ройса, и по ее щеке скатилась слеза. — Твой путь полон отчаяния.
Ройс помолчал, затем спросил:
— А что за великое путешествие?
Она покачала головой.
— И этого я не знаю. Твоя жизнь… вся твоя жизнь была полна боли, и впереди тебя ждет боль. Прости, больше я не могу сказать ничего.
— Теперь ей пора отдыхать, — сказал Йокдан. По его жесткому тону они поняли, что пора уходить.
Выйдя из хижины, они увидели Уайатта, который наблюдал за ними.
— Караулишь? — спросил Адриан.
— Просто не хочу, чтобы вы по ошибке зашли не в ту хижину, — подмигнул он.
— Остальные уже легли?
Он кивнул.
— Значит, ты эльф, — сказал Уайатт Ройсу. — Это многое объясняет. Чего хотела дама?
— Рассказать мне мое будущее.
— Хорошие новости?
— А ты как думаешь? Они ее чуть не убили.
Глава 17
ДВОРЕЦ ЧЕТЫРЕХ ВЕТРОВ
Траник был в ярости. Уэсли отказался предпринимать что-либо против Ройса, а куратор настаивал, что, согласно законам империи, все эльфы подлежат аресту. У Уэсли не было выбора, кроме как признать это, но, учитывая обстоятельства, в его распоряжении не было ни темницы, ни цепей. Он также заметил, что они находятся за пределами Новой империи и пока не вернутся домой, он один представляет закон.