Изумрудные глаза
Шрифт:
В этом, собственно, и состояло главное утреннее блюдо, подсовываемое потребителям новостей практически всеми ведущими комментаторами, или, как их еще называли, новостными танцорами.
В каждом материале использовался один и тот же шаблон – принятие дополнений к поправке сводилось к пошлой истории выдуманного журналистами противостояния Калхари и Амньера. Это было так романтично – поведать о двух прославившихся на войне героях, сражавшихся по разные стороны фронта, о друзьях детства, встретившихся четыре десятилетия спустя и не желавших ни в чем уступать друг другу.
Карл вскоре обнаружил, что по первым же фразам можно
Только в одном материале, включенном в первый – ударный – раздел, не было ни слова о восьмой поправке. Здесь сообщалось о контрабандисте из дальнепроходцев, задержанном в одном из космопортов Земли с грузом «гудби». Это был особым образом изготовленный самый популярный в то время алкогольный напиток. Груз доставлялся из поселения Святого Петра, входившего в Общину вольных городов – государственное объединение в Поясе астероидов. В любой другой день подобная информация заполонила бы все первые полосы любого агентства, но только не сегодня. Все остальные материалы целиком и полностью сосредоточились на конфликте между Калхари и Амньером.
Только один из комментаторов не ограничился тривиальным изложением чувствительных подробностей. Этот решил копнуть поглубже, и содержание статьи буквально пригвоздило Кастанавераса к месту. Он почувствовал себя, как если бы в ночи, в тот момент, когда он прятался в темноте, на него вдруг направили свет сотен прожекторов. Стиль изложения знакомый, на всякий случай Карл прогнал файл до конца. Так и есть – Джерольд Маккан, специально для «Электроник таймс».
Восстановив дыхание, Карл удрученно покачал головой. Джерри, в общем, произвел на него при встрече благоприятное впечатление. Кастанаверас, глотнув кофе, принялся тщательно изучать статью, и прежде всего приложенные к ней иллюстрации.
На экране «глазка» высветилось несколько голограмм. Большинство снимков, очевидно, взяты из отчетов об испытаниях, в которых несколько лет назад участвовал Карл. Последние эксперименты проводились год назад под эгидой Объединенного Совета. Все репродукции были отличного качества. Средний вес, фигура пловца, вполне консервативный прикид. На портретах особенно удались его глаза. Они были странного притягивающе – изумрудного цвета, ошеломляюще контрастирующие с черными как смоль волосами. Это редкое сочетание, порой действовавшее на окружающих как некое чудо, было заметно и в жизни.
Текст на первый взгляд был вполне объективный. Основное внимание уделялось петиции, направленной телепатами в Объединенный Совет, а также роли Карла в борьбе за освобождение из-под контроля руководства Миротворческих сил. Тон по отношению к телепатам был в высшей степени доброжелательным, чего, по мнению Карла, нельзя было делать ни в коем случае.
Карл грустно, с какой-то даже мстительностью усмехнулся.
Джерри, дружок, зачем же ты так? Я размажу тебя по стенке.
Женщина, сидевшая через проход, внезапно повернулась в его сторону. Глаза у нее расширились,
Карл в упор уставился на нее, смотрел до тех пор, пока женщина не смутилась и не отвернулась.
Перед глазами, устремленными в недра Инфосети, опять замигал тот же активный и никак не идентифицируемый сигнал.
Сержант Миротворческих сил ООН Эмиль Гарон отключил следящее устройство, на мгновение прикрыл веки. Отдохнув, открыл глаза, огляделся. Вокруг та же похожая на больничную палату рабочая камера. Скоро закончится второй год его пребывания в этих выкрашенных в белый цвет голых стенах. Он на них уже смотреть не мог.
Два года в Сети! Два года непрерывного отслеживания виртуального пространства! Два года в состоянии постоянного подключения к банку данных. Два года в обнимку с имплантированными в его череп транспьютерами на основе соединений мышьяка и галлия! Два года с подключенным к его мозгу оперативно-запоминающим устройством на сверхпроводниках! Сил больше не оставалось.
Он вновь обвел взглядом свою конуру. Стены, правда, не совсем белые, цвет какой-то неопределенный, с сероватой примесью. Как хорошо было бы повесить на них календари с кричащей расцветкой или какую-нибудь завлекательно обнаженную или хотя бы раскрашенную красотку!
Запрещено! Строго-настрого!
Рабочую камеру специально привели в абсолютно стерильное с точки зрения информационных потоков состояние. Здесь ничто не должно мешать работе. Никаких цветных помех, никаких посторонних звуков. Ничего лишнего!
В сотый раз за эту неделю он вспомнил родной город.
«Париж... Зачем я покинул его? Ради всего этого?»
Служебное помещение, которое занимал сержант Эмиль Гарон, находилось на глубине двухсот метров ниже уровня земли. Не выберешься. Гарон вздохнул, вновь закрыл глаза. Одна надежда на Кристаллический Ветер, может, он подсобит? Возможно, с благословения виртуального вихря ему наконец удастся отследить и, если повезет, поймать хакера, вновь проникшего в Инфосеть. Присутствие чужака он ощущал как нестерпимую боль – вживленные в его мозг структуры именно так реагировали на появление в Сети незаконного пользователя, на невозможность отловить и уничтожить чужеродный сигнал. Его жизнь, собственно, и состояла в том, чтобы отслеживать подобных призраков, преступно скачущих в Сети, лишать их возможности добывать информацию.
Он вернулся к работе.
Штаб-квартира «Калхари энтерпрайзес лимитед», где трудился Карл, располагалась на Третьей авеню, в пятнадцати минутах ходьбы от «Гранд-сентрал-стейшн», на четыреста восьмидесятом этаже небоскреба Кауфмана. Здесь компания арендовала несколько помещений. Их было немного, и все достаточно тесные. Точнее, все офисы и служебные помещения компании когда-то являлись одним обширным залом. Его разделили и выкроили каморки для Малко, Карла и Дженни Макконел. Они даже сумели втиснуть в свои кабинеты письменные столы. Кроме того, в блок сумели вместить комнату для приема посетителей и скромный конференц-зал. Почти год со дня основания фирмы Малко платил за арендуемую площадь из своего кармана. Это положение должно было вскоре исправиться, но, как скоро, никто сказать не мог.