Изумрудные объятия
Шрифт:
— Да, лэрд Кригэн? Я тут собираю наших «колдунов».
— Мы ему поможем, правда, Йен? — сказал Конар.
Братья повернулись и пошли туда, где на темных камнях сидели, притихнув, семь человек. Брайан окликнул Конара.
— Конар! Мне очень жаль: ты знаешь, что я не желал ему смерти.
Конар пожал плечами и печально улыбнулся:
— Брайан, это я должен сожалеть. У меня были подозрения, но мне была невыносима эта мысль, и я не пытался установить истину, пока не узнал, что сегодня ночью это собираешься сделать ты. А я… — Он помолчал и после короткого колебания обратился к Мартисе: — Я очень сожалею, но это я украл пистолет из-под матраса. Я боялся, что Брайан меня застрелит. Это из-за меня ваша жизнь оказалась в опасности, и я очень, очень сожалею. Мне не хватало мужества посмотреть правде в глаза.
Мартиса подошла к Конару, привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
— Мне очень жаль, что так вышло с вашим отцом. И я от всего сердца вас прощаю. Правда, Конар.
Конар кивнул, снова бросил взгляд на Брайана и стал спускаться по камням вниз. Они с Йеном и Макклаудом отведут мужчин и Клариссу в деревню по той же тропе, по которой они когда-то шли, разыскивая пропавшую Клариссу, а вместо нее обнаружили выброшенного на берег моряка.
Брайан и Мартиса остались одни. Он обнял ее, привлек к себе и положил подбородок на ее голову. Мартиса почувствовала, как по его телу проходит дрожь.
— Не могу передать словами, что я испытал, когда вернулся после поисков Йена и обнаружил, что тебя нет в комнате.
— Все хорошо, — тихо сказала Мартиса.
— Нет, не все хорошо! Я тебя оставил. И тебя чуть не убил Питер. А потом я еще узнаю, что Джеми чуть было не замуровал тебя в склепе!
Мартиса обняла его крепче.
— Ты бы обязательно меня нашел, я знаю, обязательно нашел бы.
Он повернул ее к себе лицом.
— Хочешь сказать, что мне самому нужно заключить тебя в стену замка, чтобы я всегда знал, где ты находишься?
Мартиса хотела улыбнуться, но вдруг задрожала. По-прежнему обнимая ее, Брайан пошел по тропинке обратно.
— Мне нужно уложить тебя в постель, закрыть теплым одеялом до самого подбородка и приложить к шишке на голове холодный компресс, — оказал он.
Его взгляд был полон тепла и любви. Потом Брайан остановился, повернулся лицом к морю и вздохнул:
— Вон он, Мартиса, вон он, корабль. Ты видишь? Вон там, далеко от берега.
И Мартиса действительно разглядела далеко в море корабль. Он был вне досягаемости Зубов Дракона.
— Да!
— Ты его спасла, любовь моя. Ты участвовала в его спасении не меньше, чем мы все.
— Нет, я…
— Да! Я не мог найти тот коридор, который ведет к морю. А не зная, где мародеры выходят на берег, я не мог их поймать. Мы с Робертом искали ночь за ночью, кажется, целую вечность. И я стал укрепляться в уверенности, что возглавляет эту шайку Питер. Я не мог обратиться к Конару или Йену, пока не был полностью уверен, что могу им доверять, и пока у меня не поя вились доказательства. И ты их мне предоставила. Так что эти моряки на корабле сегодня ночью остались живы благодаря тебе.
— А я, — прошептала Мартира, — осталась жива благодаря тебе.
Брайан улыбнулся и нежно поцеловал ее в губы.
Он понес ее на руках через длинный тоннель, который больше не казался ей зловещим. Согретая теплом его рук, Мартиса закрыла глаза. К тому времени, когда Брайан прошел с ней через винный погреб, поднялся по лестнице, прошел по коридору и принес ее в свою комнату, она уже крепко спала, и сон ее был глубоким и спокойным, без сновидений.
Мартиса проснулась и почувствовала, что кто-то моет теплой водой ее лоб. Она открыла глаза и увидела Элайну.
— Я не хотела вас будить! Это чтобы вам лучше спалось.
— Элайна, — прошептала Мартиса.
Она знала, что Брайан рассказал сестре все. И о том, что умер Брюс, и о том, что дядя был причиной стольких несчастий.
Мартиса села в кровати.
— Элайна, мне очень жаль…
— Не надо. Ложитесь. Они же оба мои братья, понимаете? Я уже довольно давно догадывалась, что наш лэрд — это Брайан, а раз так, то это должно означать, что Брюса нет в живых. Лучше знать правду. Конечно, это больно, но мне кажется, мы все теперь стали ближе друг другу: Брайан, Конар, Йен и я. И вы, Мартиса. Я потеряла Мэри, но у меня есть вы.
— Я не ее сестра… — начала Мартиса.
— Я знаю. Брайан мне все рассказал. Господи, как же я жалею, что уговорила вас надеть то платье! Оно могло вызвать у Джеми…
— Элайна, платье ни в чем не повинно, — заверила Мартиса и порывисто обняла ее. — Ох, Элайна, надеюсь, вы скоро тоже встретите свое счастье! Очень надеюсь!
— Я счастлива.
— Но я надеюсь, что вы полюбите…
— Как полюбили вы? — проницательно заметила Элайна.
Мартиса улыбнулась:
— Да, я полюбила.
— Но я все еще люблю, — сказала Элайна и тоже улыбнулась. — Я готова ждать всю жизнь. — Она встала, задула свечу да тумбочке возле кровати и направилась к двери. Перед тем как уйти, она оглянулась и сказала: — У человека всегда должна быть вера.
Мартиса проснулась в тепле и безопасности. На ней не было ни старинного подвенечного платья, ни плаща Йена, зато была мягкая фланелевая ночная рубашка. Об этом позаботилась ее золовка. Мартиса потрогала свой висок: шишка еще была, но небольшая. Еще окончательно не проснувшись и попытавшись сесть, она обнаружила, что в комнате Брайан. Он был в бежевых брюках, бежевом сюртуке и белой рубашке, волосы его были гладко зачесаны назад; свежий, гладко выбритый и, как всегда, красивый, он выглядел моложе своих лет. На губах играла нежная улыбка.
— Доброе утро.
Мартиса улыбнулась. Он взял ее за руку, но ничего не сказал. Молчал он довольно долго, что было на него не похоже, потом тихо спросил:
— Мартиса, ты ведь знаешь, что я тебя люблю? — Он встал и, сунув, руки в карманы, отошел к окну. — Я понимаю, ты не можешь любить этот замок. И вообще это место, которое не принесло тебе ничего, кроме страданий и боли. И я сомневаюсь, что ты можешь любить лэрда этого замка, потому что, похоже, я тоже принес тебе в основном только неприятности и душевные муки. — Он повернулся к ней лицом и прислонился к стене. — Но ты моя жена, по-настоящему. И я тебя люблю. Не знаю, когда ты похитила мое сердце, ведь в самом начале, когда только приехала, я был уверен, что ты воровка и шлюха, но даже тогда.