Изумрудные реки, жемчужные небеса
Шрифт:
– Да, но не как претендент на главный приз.
– Нет? Насколько я слышал, плод победы может вырасти и на Древе Жизни [1].
Израильтянин улыбнулся и слегка пожал плечами.
– Я тоже слышал теории, согласно которым иные каббалистические практики позволяют несколько расширить возможности импов, но это не для меня: я не отличаю одну клипу [2] от другой. Нет, я здесь для того, чтобы поделиться с вами некоторыми недавними удивительными открытиями, сделанными
– В таком случае, - сказал Винкас, - я буду с нетерпением ожидать вашего выступления, после которого с удовольствием побеседую с вами приватно. А сейчас, с вашего позволения, я должен поприветствовать своих старых друзей.
И он улыбнулся сидевшим за столом магам. Мария Джинетти и Мокшананда улыбнулись в ответ, мулла Нур, Хан Пенгью и Глин Тан ограничились простым кивком. При этом Винкасу показалось, что зеленые, как перезрелые лаймы, глаза Глина Тана заблестели, словно маг смаковал про себя какую-то отменную шутку.
Тут к ним подошла сама Адити Чандрасекар. Винкас попросил чашку чая, и хозяйка быстро, но с достоинством удалилась, чтобы выполнить заказ.
Мария Джинетти откинула со лба свои густые, золотисто-каштановые волосы, в которых только начинала проглядывать седина.
– Ты выглядишь на редкость здоровым и бодрым, дорогой, - проговорила она, пристально глядя на Винкаса.
– Только в здешней богатой энергией обстановке и в таком милом обществе, - галантно ответил маг.
Мария покраснела от удовольствия, и ямочки на ее щеках сделались глубже.
– Тогда что же заставляет тебя каждый раз покидать общество, которое ты находишь столь… вдохновляющим?
– Точно такой же вопрос задал мне позавчера наш общий знакомый Кирстану. Я ответил, что мои правнуки и праправнуки наделены обаянием, которое превосходит все, что способна дать любая Энергетическая Станция.
Израильтянин амуруканского происхождения подался вперед.
– Кирстану, вы сказали? Я знаю одного младшего мага, который носит такое имя. Вот уже три зимы подряд он постигает науки под водительством лучших специалистов нашего Ордена. Может, мы говорим об одном и том же человеке?
– Высокий, худой, и лицо, как нос корабля… - начал Винкас.
– Это он! Точно!
– Поразительно… И что же именно он изучает в вашем Ордене?
– Компьютеры и древние компьютерные Сети.
– Вот как? А что такое компьютеры? Леви чуть заметно улыбнулся.
– С вашего позволения, мастер, вы узнаете это завтра.
– В прошлом году, - меланхолично проговорил мулла Нур своим тихим голосом, - Кирстану подменил весь мой запас кофейных зерен мешочком маленьких золотистых ос. Должен сказать, напиток из них получился… ниже всякой критики, - закончил он после небольшой паузы.
– Надеюсь, в этом году с вами не произойдет ничего подобного, почтенный мулла!
– раздался из-за спины Винкаса глубокий бас, заставивший всю компанию вздрогнуть от неожиданности.
Это был сам лама Го, одетый в шафранного цвета дхоти. С широких плеч свисал такого же цвета плащ - атрибут высокого сана. Широкое, круглое лицо придавало ему сходство с пандой. Руки ламы были такими могучими, что казалось, он способен завязать узлом стальную
– И еще я надеюсь, - добавил лама мрачно, - что уважаемый маг Винкас встретил этого негодника Кирстану вдали от города.
Винкас слегка прикрыл глаза ладонью, словно пытаясь рассмотреть что-то вдали.
– О, нет, - сказал он.
– Когда я встретил Кирстану, он мчался в направлении Хволи-Оук со всей скоростью, какую только способны развить сцинки-гологлазы.
– Отлично! И… доброго вечера вам всем, - прогудел лама и удалился, шелестя плащом.
Винкас раздумывал о том, что он узнал о Кирстану от израильтянина, пока его не отвлек Глин Тан. Подняв худую, бледную руку, маг вырастил из кончика пальца пышный голубой цветок и, завладев таким образом всеобщим вниманием, проговорил негромко:
– Я бы настоятельно советовал всем никоим образом не злить мастера-распорядителя. Власяница ответственности натерла ему плечи.
– Твой совет, как всегда, хорош, - заметил Хан Пенгью своеобычным двусмысленным тоном.
– Но час уже поздний, и поскольку перед завтрашней схваткой мне необходим отдых, я желаю всем крепкого, освежающего сна.
Вскоре после этого маги разошлись, и в таверне остались только Винкас и Мария Джинетти. Не дожидаясь просьбы хозяйки, они перебрались из-за большого стола за маленький столик в углу и, заказав лучший белый чай, долго беседовали вполголоса. Винкас поинтересовался, устраивал ли Глин Тан закрытый просмотр своего выступления, как он делал в прошлые годы. Мария ответила, что, по слухам, устраивал, но ее туда почему-то не пригласили. Как ни странно, из всех общих знакомых на предварительном просмотре побывал только Кирстану, но против обыкновения ни словом не обмолвился о секретах Тана.
Потом Винкас поделился с Марией своими тревогами. Он боялся, что если Панкс будет и дальше отказываться от сотрудничества, ему придется вовсе оставить магию, но Мария сказала, что он не одинок и многие мастера тоже жалуются на своих импов.
Наконец она собралась спать, и Винкас настоял на том, чтобы заплатить за чай. Не такое уж это тяжкое бремя - полный кошелек, подумалось ему. Однако, доставая из кармана медяки, маг заметил, что одна монета была значительно теплее других, а проходя мимо большого стола, за которым они сидели всей компанией, он невольно обратил внимание на то, что в очертаниях висевших под потолком перевернутых свечей проступили сквозь призрачный воск чешуйчатые лапы. Это показалось ему странным. Винкас знал, что созданные Тран иллюзии держатся намного дольше.
Но на этом странности не закончились. Когда Винкас вернулся в гостиницу, ему показалось, что блеск украшавших ее огненных опалов несколько потускнел. Поначалу он решил, что ему это просто мерещится из-за наступившей темноты и чересчур яркого лунного света. Кроме того, Винкас привык ложиться намного раньше, поэтому не исключено, что злую шутку сыграли с ним уставшие за день глаза. Но войдя в вестибюль гостиницы, он застал там самого мастера иллюзий Такату, который напряженным шепотом обсуждал что-то с Мьюрига-мом, сменившим кафтан на ночной халат. Заметив второго мага, Мьюригам поклонился обоим и, усевшись за свой рабочий стол, погрузился в свои бухгалтерские книги.