Изумрудные зубки
Шрифт:
Леший размахнулся и ударил ее кулаком в челюсть. Голова у Татьяны мотнулась назад, глаза закатились и она повалилась на бок. Афанасьева подхватила ее, обняла, прижала к груди и начала гладить по голове.
– Это не розыгрыш! – крикнула Таня. – Это жуткое, нелепое недоразумение! Слушайте, это я во всем виновата! Не трогайте девочек, отпустите нашего Пашку, и мужа моего не трогайте! Берите мой скальп, у меня мама с папой в Москве, есть кому отсылать! И в подвал меня замуровывайте!! Я буду громко кричать
– В какой машине вы оставили камни? – перебил ее Леший. Он опять сидел на краю стола и, кажется, уже успокоился. Только в пятнистых глазах его мелькала едва уловимая паника. – Марка, цвет, номера? – резко спросил он.
– Марка «Жигули», – сказала Сычева. – То ли «копейка», то ли «тройка», то ли «шестерка». Цвет – темный. Не то синий, не то зеленый. Грязная тачка была – жуть! А номера не запомнили мы, гражданин начальник, мамой клянусь! Кто же номера у такси запоминает? Это было частное такси, водитель – пожилой, беззубый мужик.
– Там надпись какая-то на борту была, – пробормотала Таня и погладила Татьяну по голове. – Что-то про чистоту...
Татьяна пошевелилась и, цепляясь за спинку дивана, села.
– Там по грязи было написано: «Помой меня, я чешуся!», – дрожащим голосом сказала она. – Я точно помню.
Леший встал, взял мобильник и куда-то позвонил.
Инга тихонько засмеялась, открыла клетку и протянула к попугаю на ладони орехи. Тот встряхнулся и, заорав тропическим воплем, принялся за угощение.
– Макс, – сказал Леший в трубку, – ты должен постараться решить практически неразрешимую задачу. Нужно найти «Жигули» первой, третьей или шестой модели, темно-синего или темно-зеленого цвета, у которого на борту по грязи написано «Помой меня, я чешуся». Хозяин – пожилой, беззубый мужчина, занимается частным извозом. Нет, я не пьяный и не шучу. Все. Если что-нибудь прояснится, срочно звони. – Он нажал на отбой и отбросил телефон в кресло. – Ваше счастье, куклы, если эту машину найдут, но шансов на это, сами понимаете...
– Практически никаких, – закончила за него Таня. – Прошу вас, отпустите Пашку и девочек. Я сама отвечу за все!
– Замолчи, – ткнула ее кулаком в бок Сычева. – Я без тебя никуда не пойду.
– И я не пойду, – простонала Татьяна, держась руками за голову. – Пусть скальп снимают, плевать...
Сычева тоскливо огляделась, прикидывая шансы на побег. Если притвориться сломленными и обессиленными, то в момент, когда враг расслабится, можно сделать внезапный рывок и...
«Нельзя дергаться, – нашептывал здравый смысл, – этот дом нашпигован оружием и головорезами. Куда трем бабам против вооруженной банды?»
– Аривидерчи, Чуча! – заорала птица.
Дверь открылась и двое парней втолкнули в комнату
Глеб стоял перед ними исхудавший и очень бледный.
Зато на нем был шикарный темный костюм, белая рубашка, галстук цвета летнего неба и лакированные ботинки, мигом поймавшие свет многорожковой помпезной люстры. Он был красавец – Афанасьев, даже здесь, даже с диким страхом в глазах и безвольно трясущейся челюстью. Вот только борода у него была неухожена – росла клочьями, придавая слегка сумасшедший вид.
Парни, впихнувшие его в комнату, скрылись за дверью.
– Ну вот, круг и замкнулся. – Леший подошел к Афанасьеву и ткнул его кулаком в живот. Глеб согнулся пополам и закашлялся.
– Афанасьев мой! – закричала Инга, подбежала к Глебу и, повиснув на нем, впилась в губы змеиным, злым поцелуем.
Сычева вдруг обнаружила, что совершенно спокойно смотрит, как эта баба висит на Афанасьеве. Она даже облизнула губы, чтобы проверить, остался ли на них привкус лейтенантских, соленых губ. Умирать со вкусом закуски к пиву было бы приятней и легче.
Губы оказались сухими, как пергаментная бумага, и не имели совсем никакого вкуса.
– Заходи, Казанова хренов, располагайся! – Леший за руку оттянул Ингу от Афанасьева. – Видишь, бабы тут из-за тебя в клочья друг друга рвут! – он засмеялся.
Афанасьев меленькими шажками приблизился к креслу и упал в него, словно у него внезапно подкосились ноги. После минутной заминки он все же закинул ногу на ногу, выставляя на обозрение свой неприлично блестящий ботинок. Инга бросилась было к нему, но Леший перехватил ее и оттолкнул к окну.
– Если не будешь вести себя тихо, я тебя выгоню, – тихо, но жестко сказал ей Леший.
Инга всхлипнула, завернулась в портьеру, прижалась к подоконнику. Ее тряс озноб и она здорово смахивала на сумасшедшую.
– Ты рад нас видеть? – усмехнувшись, спросила Сычева у Глеба.
– Рад, рад, рад, – словно зомби повторил Афанасьев. Похоже, он обезумел от страха. – Отпустите женщин, – неожиданно обратился он к Лешему. Голос его звучал не очень уверенно. – Отпустите, – повторил он. – Ведь вам нужен я! Я здесь, отпустите их!
– Еще один благородный! – захохотал Леший и размашисто начал ходить по комнате. – Господи, вам самим не смешно? Разве вы не понимаете, что вам отсюда не выйти? Ни-ко-му! – Он остановился и оглядел всю компанию. – Никому!!
– Отпустите женщин! – визгливо заорал Афанасьев. – Они ничего не знают!
– Ошибаешься. У меня впечатление, что твои бабы знают даже больше, чем ты! Кроме того, что они прятали от нас статью, разоблачающую Фонд Зельманда, они еще и изумруды умудрились потерять! Во всяком случае, утверждают, что потеряли.