Изумрудный дождь
Шрифт:
Но когда Элли шагнула вглубь павильона, Николас увидел, как ее точеное лицо застыло в отчужденной вежливости. Броня никуда не исчезла. От мягкости не осталось и следа. Неимоверным усилием воли он заставил себя непринужденно опустить протянувшуюся было руку.
— Ужасная погода, хоть на улицу не выходи, — равнодушно заметила она, осторожно отжимая мокрые волосы.
Так начинают бессодержательный разговор со случайно встретившимся незнакомым прохожим, как бы давая понять — держись от меня подальше. Николас снова прислонился спиной к столбу и принялся исподтишка разглядывать Элли. Она была совершенно
По правде сказать, всякий раз, когда они встречались, она прилагала массу усилий, чтобы убедить его в своей неприязни. Порой Дрейк был почти уверен, что она ненавидит его, хотя никак не мог взять в толк, за что.
Может быть, из-за его решимости купить ее дом? Неужели это достаточная причина для ненависти? Николас так не считал.
Он снова вспомнил о недавнем суде и Гарри Дилларде, который равнодушно менял женщин, бессердечно бросая очередную жертву ради следующего мимолетного увлечения. Николас невольно сжал кулаки. Горло перехватило так, как давно не перехватывало, — с того далекого дня, когда все это началось. Но от воспоминаний всегда мало проку, и Николас все внимание сосредоточил на Элли.
Копаясь в жизни Дилларда, Дрейк выяснил, что тот никогда не был женат. Так что ни жены, ни детей, ни тем более близких родственников у него не было. Но зато любовниц было хоть отбавляй. Не могла ли эта женщина быть одной из его пассий? Николас буквально задохнулся от этой мысли. Нет, Элиот Синклер ничьей любовницей не была. Она пришла в зал суда по той же причине, что и все остальные, — из-за любопытства. Всегда интересно понаблюдать за бесславным падением всесильного магната.
Элли машинально смахнула прилипшую к лицу мокрую прядку, явно не замечая его внимательного, изучающего взгляда или делая вид, что это ее нисколько не заботит Николаса все это заботило, и даже очень. Он приказывал себе остановиться и по каким-то неведомым ему причинам не мог. Как и в тот день, когда он впервые заметил на галерее эту девушку, возникло такое же незнакомое чувство, перед которым он был бессилен.
Николас закрыл глаза. Тоска вернулась с удесятеренной силой. Опять захотелось взорваться яростным гневом. Безрассудная злость вперемешку с болью и отчаянием переполнила его и заставила заговорить:
— У Шарлотты чахотка.
В последовавшей тишине было слышно, как по шиферной крыше неумолчно тарабанит дождь. Безмятежные озера ее глаз всколыхнулись от волнения и потемнели.
— Боже, только не это, — прошептала Элли, поднося руку к губам.
От ее неподдельно горестного сочувствия у Николаса чуть не защипало в глазах.
— Бедная маленькая Шарлотта, — задумчиво проговорила она, опуская руку. Вдруг на ее лице проступило сомнение, и она с надеждой в голосе спросила: — Вы уверены в этом?
— Доктор уверен, — коротко ответил Дрейк и отвернулся, чтобы она не заметила, как ему больно.
— Для ее родителей это такое горе, — покачала головой Элли.
Ее родители. Да их считай что нет — затерялись где-то в Европе и думать забыли о дочери.
— Ее родители ничего не знают о болезни.
— Не может быть!
Николас бросил взгляд на затянутое серой пеленой дождливое небо.
— Может.
— Бедная малышка, — не веря своим ушам, покачала головой Элли. — И такая больная. А может быть, у нее что-то другое? Ложный круп, например, или дифтерия. Эти доктора всегда все путают. Николас сжал губы и ничего не ответил.
— А если это и чахотка, то разве врачи ничего не могут сделать? За последнее время они много узнали про эту болезнь. Наверняка есть кто-то, кто поможет девочке.
— Они сказали, что у нее очень редкая форма чахотки. Скоротечная, — безжизненным голосом ответил Николас.
— Боже мой! Простите, мистер Дрейк.
— Не называйте меня так! — с болью в голосе сказал он, поворачиваясь к ней. — У меня, черт возьми, есть имя — Николас! Почему все кому не лень называют меня мистер Дрейк? — И он грустно добавил: — Даже Шарлотта называет меня мистер Дрейк. Я что, такой тиран?
Элли с симпатией посмотрела на него и послала ему улыбку, о которой он мечтал все эти недели.
— Да нет, я уверена, что не такой уж вы и тиран.
— Откуда это вам известно? — с усмешкой спросил он, сердясь на себя за неприкрытое любопытство, прозвучавшее в вопросе.
— Говорят же, что тот, кто любит детей и животных, не может быть плохим человеком.
Он уставился на льющийся дождь и пробурчал:
— А кто это сказал, что я их люблю?
Николас спиной почувствовал ее изучающий взгляд.
— Да просто вы искренне и глубоко переживаете за свою племянницу. Я увидела это не далее как сегодня. И спорю на что угодно: если она чего-то попросит, вы ей это с радостью достанете.
Николас пожевал губами, пытаясь отыскать то место в своей душе, где гнездилось его бесчувствие.
— Она такая юная. Ей бы жить и жить, долго-долго. Она достойна светских раутов и поклонения кавалеров, а в один прекрасный день — и собственных детей. Господи, как это несправедливо! — воскликнул он. — Я всегда верил, что непреодолимые на первый взгляд преграды всегда можно преодолеть трудом, решимостью и настойчивостью. — Он прищурился, как будто в затянутом тучами небе вдруг ослепительно засияло солнце. — Но сейчас, первый раз за последние годы, я чувствую свое полнейшее бессилие. Я ничем не могу помочь безнадежно больному ребенку.
Элли с глубоким вздохом тоже оперлась спиной о столб напротив Николаса.
— Вы же всего-навсего человек, мистер Дрей… Николас. Вы не можете одолеть все несчастья мира или хотя бы помочь Шарлотте. И пусть в свои двадцать шесть лет я уже хорошо знаю, что жизнь, как правило, скорее трагедия, чем комедия, это все равно несправедливо.
Он повернул голову и настороженно посмотрел на нее:
— По-моему, вы слишком молоды для такого цинизма.
— Вы не хуже меня знаете, что двадцать шесть лет уже не молодость. Вы сами не так давно заявили у меня на кухне, что я чувствительная особа, а отнюдь не циничная. Просто чувствительная и практичная. И мой мир — это мой мир. Мое место в нем уже определено.