Изумрудный плен
Шрифт:
Табличка из обожженной глины у него появилась пару месяцев назад. Фомину позвонил Игнатьев, известный в определенных кругах торговец краденым.
– Олег Борисович, вы так давно не заглядывали в мой магазин, что я было подумал, не променял ли мой лучший покупатель искусство на плотские удовольствия.
– Дорогой Павел Сидорович! Удовольствие доставляет возможность тратить деньги и время, а вот искусство наполняет нас образами, экспрессиями, пониманием своего жизненного предназначения. Что касается плотских, то бишь чувственных, удовольствий, то Лев Толстой сравнивал их с грехом.
Они встретились в небольшом магазинчике дешевого антиквариата в тихом переулке Арбата. Игнатьев, знаток человеческой психологии, досконально освоивший свое преступное ремесло, слыл лучшим продавцом ворованных раритетов, причем со стажем. Поседевший сухопарый старичок лет восьмидесяти имел острый взгляд и пытливый ум. Он метко заметил:
– Жизнь коротка, искусство вечно!
Фомин усмехнулся:
– Все мы теплим надежду на бессмертие. Конечно, я имею в виду бессмертие души.
Лукавый взгляд Игнатьева говорил, что он приготовил богатому покупателю что-то необычное:
– Знаете, Олег Борисович, есть смутное ощущение, что физическое бессмертие человека достижимо.
Гость удивился:
– Каким образом?
– Мне предложили продать очень древнюю вещь – послание вечности. Минуточку!
Он достал с полки деревянную коробочку из розового дерева с перламутром, открыл. Взору Фомина предстала глиняная табличка размером десять на девять сантиметров с клинописью – это письменность шумеров, самая ранняя из известных систем письма. Пока глина была еще мягкая, писец отдаленной эпохи деревянной палочкой выдавливал на ней знаки.
– Этой табличке шесть тысяч лет! – торжественно объявил продавец. – Происхождение раритета туманно, поэтому выставлять на широкую публику не рекомендуется.
– Ну и что?
– Мой знакомый, профессор-шумеролог, не взялся расшифровать, говорит, старошумерский мы пока не умеем читать, но всё же разобрал две фразы: «Ключ к бессмертию зеленый камень» и «Бог Ану говорит».
Глаза Фомина загорелись, он пристально посмотрел на старинный предмет. А продавец продолжал искушать:
– Вы, Олег Борисович, умны, образованы, находчивы, можете позволить себе все, что заблагорассудится, кроме одного… Знаете, дни жизни безвозвратно улетучиваются, и остается только тосковать о потерянных возможностях.
– Блаженствовать вечно – мечта любого человека, – размышлял вслух Фомин.
– Именно! – Игнатьев оживился: – Обрести бессмертие возможно! Приоткрыть тайну, узнать секрет, получить рецепт – думаю, ничего для этого не жалко.
– Бессмертие желанно, – мечтательно произнес посетитель.
– Вот и я о том же! Из всех, кого я знаю, только вы обладаете незаурядными способностями, необходимыми, чтобы раскрыть тайну. Скажу по секрету: недавно в Москве объявился зеленый камень – изумруд необычайной чистоты и размеров.
– Поподробнее, Павел Сидорович.
Игнатьев доверительно наклонился к уху гостя и заговорщически зашептал:
– Его купил небезызвестный вам Елисеев…
Рассказ продавца поразил Фомина. Оказывается, камень хранился в сокровищнице Ватикана. Когда-то он принадлежал императорам Древнего Рима. По чьей-то инициативе было решено провести экспертизу реликвии. Пригласили ученых-минерологов. Они установили, что каплевидный камень размером с бильярдный шар вовсе не изумруд, а зеленый хризолит – дешевый самоцвет. Но через некоторое время в Париже на чёрном рынке объявился чистейший изумруд странной формы – капля размером с бильярдный шар. Состоялся закрытый аукцион ювелирных изделий, на котором покупатель, пожелавший остаться неизвестным, и приобрел драгоценность. Анонимным покупателем был Елисеев.
– В древности изумруд ценили намного дороже алмаза, – закончил свой рассказ антиквар, неожиданно добавив: – Елисеев жаден, никогда не расстанется с драгоценностью.
Посетитель магазина стоял неподвижно и молчал. В голове его проносились вихри мыслей, и вдруг откуда-то возникла навязчивая идея непременно обзавестись и табличкой, и камнем. Он вкрадчиво произнес:
– Что ж, Павел Сидорович, предложение меня заинтересовало. Письменность шумеров, говорите… Я люблю докапываться до сути… Хочу раскрыть тайну таблички.
Купив глиняный раритет за сумму с семью нулями, Фомин стал искать палеографа – ученого, изучающего памятники древней письменности. Знакомый ему директор института археологии посоветовал Эмму Павловскую – видного специалиста по шумеро-аккадской культуре. Фомин пригласил ее в ресторан «Пушкинъ» пообедать. Под гефлюгили в кисло-сладком взваре он забросил наживку:
– Эмма Михайловна, для исследователя вашего уровня нет ничего важнее, чем реализовать себя в научном мире. Так получилось, что наши интересы совпали.
Он вперил в нее испытующий взгляд. Глаза научного работника расширились, брови слегка приподнялись, губы приоткрылись. Заинтересовалась! Мужчина продолжил:
– У антиквара я приобрел эту глиняную табличку. – Он протянул даме раритет в коробочке. – Меня убедили, что вещь ценная. Хотел бы с вами проконсультироваться. Разумеется, работа будет оплачена. Назовите сумму, и деньги немедленно переведут на ваш счет.
Женщина – красивая, утончённая, с голубыми глазами, тёмными волосами и нежной кожей – взяла табличку и изумленно рассмотрела. Потом, положив в коробочку, спокойно сказала:
– Подождите о деньгах. Если работа сложная, интересная, в русле моей компетенции, я возьмусь.
– Кажется, неразрешимые проблемы вас не пугают?
– Олег Борисович, альтернатива невозможному есть научное открытие.
Фомин бросил на нее многозначительный взгляд: «Она тот, кто мне нужен». А вслух сказал:
– Минуточку… – повозился с телефоном. – Отправил вам на смартфон изображение раритета в высоком разрешении. Никому не показывайте. Пусть тайна останется тайной.
Они вышли из ресторана. Павловская пошла на метро, а Фомин сел в свой дорогой седан с личным шофёром. По пути домой водитель как бы между прочим предупредил: