Изумруды к свадьбе (Властелин замка, Влюбленный граф)
Шрифт:
Граф, проходя мимо, остановился понаблюдать за моей работой.
— О, папа, ну разве она не прелесть? — воскликнула Женевьева. — И так быстро все делает. Хотите кружку со своим именем?
— Да, конечно!
— Вашего имени на готовых кружках, похоже, нет. Вы не писали имя «Лотэр», мадемуазель?
— Нет, я не думала, что оно понадобится.
— И вы ошиблись, мадемуазель Лоусон.
— Да-да! — радостно согласилась Женевьева, как будто она, как и ее отец,
— К счастью, оплошность легко исправить, но, естественно, за солидное вознаграждение, — парировала я.
— Согласен.
Он облокотился на прилавок, пока я выбирала кружку.
— Какой цвет вы предпочитаете?
— Пожалуйста, выберите сами. Я уверен, что у вас прекрасный вкус.
Я внимательно посмотрела на него.
— Пурпур, я думаю, пурпур с золотом.
— Королевские цвета? — спросил он.
— Да, думаю, они будут наиболее подходящими. Собралась небольшая толпа, наблюдавшая, как я расписывала кружку для графа. То здесь, то там пробегал одобрительный шепот.
У меня возникло ощущение, будто голубой навес над нашим прилавком ограждает меня от всего неприятного. Да, в тот день я действительно была счастлива.
И вот кружка с его именем была готова — все буквы пурпурного цвета, надстрочный значок над предпоследней буквой и точка в конце имени — золотые. А затем, словно в каком-то забытье, нарисовала под его именем золотую королевскую лилию.
— Вот, — сказала я, — как раз то, что надо.
— Вы должны заплатить за это, папа.
— Если мадемуазель Лоусон назовет цену.
— Возьмите с него побольше, мадемуазель, прошу вас, ведь в конце концов это был специальный заказ.
Послышались возгласы изумления, когда граф бросил деньги в миску, которую Женевьева поставила на прилавок. Я была уверена, что он специально поступил так, чтобы собранная нами в пользу монастыря сумма была самой большой среди прочих пожертвований.
Женевьева так и сияла от удовольствия, не менее счастливая, чем я. Когда граф отошел, я увидела рядом с собой Жан-Пьера.
— Мне тоже хотелось бы иметь кружку, — сказал он, — и тоже с лилией.
— Пожалуйста, сделайте для него, мадемуазель, — попросила Женевьева, улыбаясь ему.
Я выполнила его заказ. И тут все стали просить нарисовать лилии, и даже те, кто, купил кружки раньше.
— С лилиями будет стоить дороже! — с триумфом кричала Женевьева.
Я рисовала, а Женевьева заливалась краской от радости и смущения, ибо рядом с ней стоял Жан-Пьер, глядя на нас обеих с доброй улыбкой.
Итак, мы испытали полный триумф.
А с наступлением сумерек заиграли музыканты и на лужайке, и в зале — кто где хотел — начались танцы.
— Так заведено, — сообщила мне Женевьева. — И все-таки такой ярмарки, как эта, не было и не будет никогда.
Графа нигде не было видно. Его обязанности не простирались дальше обычного посещения ярмарки. Я поймала себя на том, что с тоской высматриваю его, надеясь, что граф подойдет ко мне.
Жан-Пьер по-прежнему стоял рядом со мной.
— Ну, что вы думаете о наших сельских развлечениях?
— Что они очень похожи на сельские развлечения, которые мне знакомы.
— Я рад этому. Потанцуете со мной?
— С удовольствием.
Жан-Пьер взял мою руку и повел в медленном вальсе.
— Интересна вам здешняя жизнь? — спросил он. Когда я кивнула, Жан-Пьер продолжил: — Но вы не можете остаться здесь. У вас есть свой дом.
— У меня нет своего дома, есть только кузина отца Джейн.
— Не думаю, что мне нравится кузина Джейн.
— Почему же?
— Потому что она не нравится вам. Я чувствую это по вашему голосу.
— Неужели я так легко выдаю свои чувства?
— Я немного понимаю вас и надеюсь понять еще лучше, так как мы хорошие друзья, не так ли?
Надеюсь, что да.
— Мы были бы очень счастливы… моя семья и я… если бы вы относились к нам, как к друзьям. Скажите мне, пожалуйста, что вы будете делать, когда работа в замке закончится?
— Уеду отсюда.
— И они очень довольны вами… там, в замке. Это очевидно.
— Да, я думаю, что да. Во всяком случае, я льщу себя надеждой, что хорошо поработала над картинами.
— Вы не должны уезжать от нас, Даллас, — сказал Жан-Пьер. — Вы должны остаться с нами. Мы не можем быть счастливы, если вы уедете… все мы. Особенно я.
— Вы так добры…
— Я всегда буду добр к вам, всю оставшуюся жизнь. И прошу вас остаться здесь навсегда — со мной.
— Жан-Пьер!
— Я хочу, чтобы вы вышли за меня замуж, хочу быть уверенным, что вы никогда не покинете меня… никогда не покинете нас. Вы должны быть здесь, здесь ваше место. Разве не так, Даллас?
Я внезапно остановилась. Тогда Жан-Пьер взял меня за руку и увлек под тенистое дерево.
— Скажите да, Даллас!
— Это невозможно!
— Но почему? Скажите мне почему?
— Вы мне нравитесь… Я никогда не забуду, как вы были добры ко мне, когда я только что приехала сюда..