Извержение вулкана

Уинстон Энн Мэри

Фибе оторвала свои губы от губ Уэйда.

— Нет! Мы не можем этого делать!

Брови Уэйда удивленно приподнялись. Глаза угрожающе вспыхнули.

— Но почему? Нам же обоим этого хочется.

— Хватит! Не говори за нас обоих, я ничего не хочу от тебя, — решительно произнесла Фибе, опуская руки и делая шаг назад, вынуждая тем самым Уэйда отпустить ее.

— Ты это серьезно? И никогда не захочешь?

— Никогда.

— И можешь объяснить, почему?

— Потому что твоя жизнь — в Калифорнии. — Она отошла еще дальше. — Или где-нибудь еще, а моя сейчас здесь, в Нью-Йорке.

— Ты ошибаешься. Я вовсе не собираюсь возвращаться в Калифорнию, — заявил он. — Мне хорошо рядом с тобой.

— Зимой здесь становится очень холодно.

— Я жил в Уэст-Пойнте четыре года, помнишь? Поверь мне, я прекрасно знаю, какой собачий холод царит в здешних местах.

— Но ты всегда утверждал, что предпочитаешь жить там, где тепло, — напомнила ему Фибе.

— Быть рядом с дочерью для меня намного важнее, чем волноваться из-за температуры на улице. И если ты собираешься жить здесь с маленькой девочкой, то почему мне, крепкому мужчине, следует бояться трудностей? Тем более что я солдат. Прости, но твои аргументы несостоятельны. Скажи сразу, что еще тебя беспокоит?

— Не требуй от меня немедленного ответа. Дай мне возможность хоть немного подумать.

— У тебя времени хоть отбавляй. Подумай и прими окончательное взвешенное решение. Но мне хотелось бы услышать твое самое первое суждение, твой, так сказать, эмоциональный отклик.

Уэйд замолчал и вновь посмотрел на Бриджит. В его взгляде читалась такая заинтересованность и нежность, что Фибе показалось: он уже забыл об их недавнем поцелуе, а это значит, что физическое влечение к ней намного слабее недавно возникшего чувства отцовства.

А Бриджит не обращала на отца никакого внимания. Она возилась с яркой игрушкой, внутри которой при любом сотрясении звенел колокольчик.

— Для ее возраста она хорошо себя развлекает, — потеплевшим голосом негромко произнес Уэйд. — Скажи, а то, что она все тянет в рот, не означает, что ей хочется есть?

— Нет. Все дети в младенческом возрасте так себя ведут. Может быть, ты хочешь слегка перекусить? Тогда скажи, никаких проблем!

Фибе неожиданно решила про себя, что Уэйд подсказал ей единственно правильную манеру поведения. Зачем, в самом деле, мучиться вопросами об их отношениях? Какая разница, что они разок переспали! Это было очень давно и при весьма необычных обстоятельствах. Судьба сложилась так, что одной близости хватило, чтобы родился ребенок. Если бы этого не случилось, сейчас не было бы никаких проблем. Да, есть общая дочь. Но почему бы не воспитать ее совместными усилиями? И ей будет легче, и дочери в любом случае лучше иметь двух родителей. А Уэйд… Они всю юность были друзьями. Могут оставаться ими и теперь.

Так и не дождавшись ответа, Фибе вновь обратилась к Уэйду:

— Ну что, заморим червячка?

— А это не испортит нам аппетит? — оторвавшись от созерцания дочери, спросил тот.

— А мы чуть-чуть. Не бойся, так как мы не садимся ужинать раньше шести часов, то еще успеем проголодаться. Скажи, если я пойду на кухню, ты поиграешь с Бриджит?

— А как ты обходилась раньше одна?

— Обычно брала ее с собой на кухню. Сажала в детский стульчик, готовила и что-то напевала. А на днях положила на пол одеяло и позволила ей крутиться на нем.

— С ней, наверное, легко. Она кажется очень разумной и самостоятельной — на тебя похожа.

— Разумная до тех пор, пока ей не придет в голову какая-нибудь шальная мысль. А уж если примет решение, тогда ее бывает трудно остановить. Точно так же, как ты, поджимает губы, и взгляд такой напряженный-напряженный.

— Я не поджимаю губы.

Фибе улыбнулась.

— Да я видела это миллион раз за последние годы.

Он усмехнулся.

— Ничего не скажешь, ты знаешь меня как облупленного. — Он замолчал и задумался. Постепенно веселый блеск исчез из его глаз. — Кстати, есть еще одна причина, по которой мы должны жить вместе. Бриджит должна знать историю наших отношений, как мы вместе росли, как встретились…

Фибе удивленно покосилась на него. Что Уэйд такое говорит? Как они встретились? Он произнес это так, словно они были женатой парой. От последней мысли сердце ее сдавило болью. Она вдруг представила себе их счастливую семейную жизнь втроем, и ей сразу стало одиноко и грустно. Как тяжело находиться в доме с любимым человеком, с которым ты вынуждена только вести светские беседы. Да, конечно, он будет искренне заботиться об их общей дочери, но ведь его любовь к Бриджит будет лишь служить вечным напоминанием о возможном, однако недоступном семейном счастье.

Уэйд уселся на одеяло рядом с Бриджит и, когда та, радостно улыбнувшись, потянулась к нему, подхватил дочь и усадил к себе на колени. Девочка тотчас же схватила его палец и попробовала притянуть к своим губам.

Сцена не на шутку испугала Фибе. О боже! Что она делала? Ей не следовало позволять Уэйду жить в ее доме! Как потом она выставит его отсюда? Теперь у нее почти не осталось выбора. Если она не позволит ему общаться с Бриджит, то он непременно пойдет к юристу.

Разумеется, ей надо было рассказать ему о своей беременности, а потом, когда ей сообщили о его смерти, долг требовал от нее поделиться новостью с родителями Уэйда. И она никогда не простит себе, что его мать умерла, так и не узнав, что у нее есть внучка. И он никогда не простит ее за это. Никогда.

День закончился очень быстро. После ужина Фибе отправилась купать Бриджит. Уэйд сидел в детской и прислушивался к звукам, доносившимся из ванной. Бриджит то хихикала, то визжала. Купание явно приносило ей огромное удовольствие. Какая чудесная девочка!

Наконец в коридоре раздались звуки шагов Фибе. Она остановилась в дверях спальни, держа ребенка на руках.

Бриджит, укутанная в белый халатик с капюшоном, радостно улыбнулась Уэйду. Фибе усадила девочку рядом с отцом, и та сразу принялась махать маленькими ручками до тех пор, пока Фибе не протянула ей книжку.

— Да это не ребенок, а юла, — рассмеялся Уэйд и погладил блестящие кудряшки, все еще мокрые после купания, которые выглядывали из-под махрового капюшона.

— Пора переодеться, маленькая госпожа, — Фибе подошла и присела рядом с ними, держа в руках розовую пижаму. — На вот, потренируйся! — сказала она Уэйду. — Если действительно хочешь поработать няней на следующей неделе, тебе не мешало бы научиться одевать и раздевать ребенка. А ну-ка, дочурка, иди сюда. — Она ловко подхватила ребенка. — Нет, нет, никаких игр! Пора спать.