Извлекатели. Группа "Сибирь"
Шрифт:
Прощай, Шарик, вот и тебя настигла война дураков.
— Да вы тут совсем охренели в засадах, — решил я и, не дожидаясь возможной реакции, быстро ушёл в переулок. А потом и на параллельную улицу.
Здесь гораздо опасней.
Много открытого пространства, а граница противостояния, судя по дымам, вспышкам и звукам, находится не так уж и далеко, по прямой она хорошо просматривалась. Пришлось держаться ближе к стенам, выглядывать из-за углов и укрываться за всеми пригодными «щитами», вплоть до фонарных столбов. Два раз видел поставленные поперёк проезжей части рефрижераторы
На счётчике отщёлкивали минуты и сотни метров, а пикапа Ложкина всё не было видно. Работал я быстро, осматривая каждый угол, подпрыгивал и подтягивался, чтобы заглянуть за изгородь, толкал двери и калитки. Иногда на меня орали, выкрикивая страшные угрозы, но я не отвечал, чтобы не нарываться на конфликт. Нет времени на конфликты. И всё сильнее уставал от беготни и нервного напряжения.
Эти бесконечные дворы уже засасывали меня, словно омут. С прохладными, пахнущими сыростью подъездами, среди которых попадались и проходные, интересующие меня, прежде всего, тенистыми палисадниками перед окнами, рядами сараев ближе к Енисею. Там здешним огольцам можно было палить костры, отливать кастеты из свинца, курить сворованные у отцов папироски и заниматься прочими запретными делами. Заметил один бортовой грузовичок — он стоял возле серого домика, водилы рядом не было.
Небо не радовало. Хорошо Ване Потапову, он на такси катается, плевать ему в тёплом салоне на дождь и прохладный ветерок. Размытые ветром длинные облака, периодически сбрасывающие на землю мелкий дождик, чередовались длинными полосами-разрывами. Через эти разрывы в низко летящих тучах проблескивали просветы, но небо в них было не синее, а серебристое.
Я свернул в тихий, заросший рябиной переулок, быстро осмотрел прилегающие дворы и опять вышел на пустынную улицу, оказавшись перед симпатичным бревенчатым домом. Непрезентабельная вывеска над простеньким крыльцом гордо объявляла, что передо мной —«Кафе-бар «Синильга». Зато козырёк длинный, здесь вполне можно переждать краткосрочный дождик и несколько минут передохнуть.
По рации в канал вышел Фантомас, сообщивший, что две трети своего сектора, если считать по площади, он уже осмотрел, осталось совсем немного. Результата нет. Я поделился с ним разведдаными, полученными от мобилизаторов, согласно которым пикап был замечен в моём секторе, однако планы не изменились, шерстим всё.
Набитый тяжёлым угловатым железом вещмешок всё сильней давил на лопатки и периодически больно бил в позвоночник. Эх, разумно было бы хабар чем-нибудь мягким переложить! Лишней тряпки у меня не оказалось, не куртку же снимать, в её многочисленных карманах лежит много оперативно необходимого. Не подумал. Нужно было выпросить на мобильном призывном пункте какой-нибудь брезентовый чехол или сумку, наверняка у них что-то подобное оставалось после раздачи оружия.
Рядом со стеной добрые люди из администрации поставили под козырьком удобную скамейку с выгнутой спинкой — обильно покрытое лаком дерево и чугун. Следующий по улице дом немного выступал, образовывая неглубокий тенистый карман. Можно сесть и попытаться переложить груз...
Напротив эстетическим особняком, во всех смыслах, стоял по-настоящему красивый двухэтажный дом из кирпича с двумя декоративными башенками по бокам и фигурными белыми наличниками на окнах. Красив! У этого дома крыльцо выглядело просто шикарно. Полностью кованное — старое изделие от мастера, где сложные узоры витых прутьев образовывали по бокам какой-то вензель. Разглядывая крыльцо и само строение, я с завистью подумал, что люди здесь устроились просто идеально.
На втором этаже — семейное жильё, по количеству и расположению окон можно было предположить, что там комнат пять. На первом этаже расположился маленький книжный магазин без собственного названия, так и написано — «Книги». Традиционно и информативно. Рядом — двери пристроенного сбоку гаража. Наверху живёшь, внизу место работы, дорога к которой занимает от силы сорок секунд. Пробки, непогода, сезон... Не имеет значения, на таком маршруте можно круглый год не надевать тёплую куртку.
Дом мечты…
Залюбовавшись замечательным строением, я недопустимо расслабился, и из опасного забвения меня вывел короткий резкий свист.
Вопреки известному правилу не оборачиваться на такие гопнические призывы — свистом только шавок подзывают, — я рывком развернулся и тут же с силой влепился вещмешком в фонарный столб из толстостенного металла. Что-то угловатое больно ударило под левое ребро.
— Ну, с-сука...
— Слышь, солдатик, подь сюды! — прозвучал сбоку грубый мужской голос.
Одно из окошек бара «Синильга» распахнулось правой створкой, и оттуда с трудом высунулась страшноватая бородатая морда с гофрированным кожаным носом и маленькими, глубоко утопленными глазами. Если владелец уродской бороды решил спрятать свой второй подбородок под чем-то похожим на мочалку, то он ошибся. Это была плохая идея. Мочалистый второй подбородок выглядит ничуть не лучше, чем тщательно выбритый. Телеса Морды как-то согревал тощенький свитерок с широченным вырезом, не мешающим бороде вольготно разрастаться до сосков.
Посмотрев на тучи и оглядевшись по сторонам, Морда жутковато застыла, встретившись с моим насупленным взором, после чего так же медленно втянулась назад. И высунулась уже в чёрной кепке.
— Чё те надо, морда? — бросил я недовольно, устраиваясь на скамейке боком так, чтобы до распахнутого окна оставалось метра три. Бес его знает, монстра этого, может, у него личная прозекторская в подвале. На маньяка похож. Неужели он работает в кафе или даже является хозяином заведения? И к нему ходят?
Вытянул уставшие ноги. Эх, как хорошо!
Руки уже развязали узел вещмешка.
— Слышь, ты подь, подь, — повторил характерный голос, от звука которого я уже начал злиться.
— Да иди ты.
— Слышь, солдатик, продай ружжо, а?
Развернув горловину вещмешка, я замер, оторопев от такой наглости.
— Это не «ружжо», а автоматические оружие, ППШ.
— Знаю, что ППШ, чай не с деревни.
Очень самонадеянное утверждение.
— Нет, — терпение моё быстро иссякало. Ещё и дождик пошёл, мелкий, холодный.