Извращенная Преданность
Шрифт:
— Что случилось?
— Вчера утром мы с твоим отцом поссорились. Он хотел денег, но я сказала, что у меня их нет.
Я опустила руку. Подумать только, я рисковала жизнью ради него. Что из-за него я была вынуждена увидеть темную сторону Фабиано. Он заплатил за свои преступления. Фабиано заставил его заплатить.
Ее стеклянные глаза оглядели меня с головы до пят.
— Где твой отец?
— Ушел, — хрипло сказала я. — Папа ушел.
— Ушел?
— Он убил его из-за меня, — призналась я, и мне было
Я положила руку на худое плечо матери. Она не выглядела грустной. Было облегчение.
— Его убили. Ставки. Всегда ставки и азартные игры. Я сказала ему, что это убьет его.
— Да, но в конце концов Фабиано убил его из-за меня. Ради меня. Чтобы защитить меня.
Мамины налитые кровью глаза были слишком понимающими, и на этот раз я хотела ее наркотического тумана.
— Тот, кого ты любишь? С холодными голубыми глазами?
— Да, — прошептала я.
— Я думала, он хорошо с тобой обращался.
— Да, — сказала я.
— Парни как он, обычно не такие.
— Мне нужно идти.
— Из-за него?
Потому что я любила его, каким бы он ни был.
— Потому что если я останусь, то не получу того будущего, о котором мечтала всю жизнь, — сказала я вместо этого.
— Иногда будущее, которого мы хотим оказывается не тем, что нам нужно.
Я покачала головой.
— Он не тот человек, которого я должна любить. Вот почему мне нужно уйти.
Мама склонила голову набок.
— От любви не убежишь.
Не было смысла говорить с ней об этом. Каждый ее жизненный выбор был ошибкой. Мы обе это знали.
— Ты должна пойти со мной, мама. Ты не можешь здесь оставаться. Одна.
Она покачала головой.
— Я должна расплатиться с долгами перед Каморрой. И мне здесь нравится. Эта квартира лучше, чем в предыдущая.
— Это папина квартира.
— Теперь она моя, — сказала мама.
— Мама, — я схватила ее за плечи, пытаясь заставить ее понять причину. — Если ты останешься здесь, я не смогу защитить тебя.
Она улыбнулась.
— Ты не имеешь права защищать меня, Леона. Я твоя мать.
— Мама.
Она встала.
— Нет, хоть раз позволь мне быть матерью. Если тебе нужно уйти, то уходи. Но я не могу бежать снова.
— Каморра сделает тебе больно, если ты им не заплатишь. Ты должна пойти со мной, мама. Мы можем начать все сначала.
— Леона, слишком поздно начинать все сначала. И что, что они могут сделать мне больно, как будто они не делали этого раньше? Я все это пережила, и я все еще здесь. — я уставилась на нее. Она все еще была здесь, но только потому, что она заглушила все наркотиками. — Он сделал тебе больно?
Прошло несколько секунд, прежде чем я поняла, кого она имеет в виду.
— Фабиано? Он не причинил мне вреда. Но он причиняет боль другим людям.
— Если он добр к тебе, зачем уходить?
Фабиано был первым, кто позаботился обо мне, но он также был человеком, который вел меня по пути, по которому я не должна была идти.
Я потянулась за чашкой кофе. Мои руки дрожали, когда я поднесла чашку ко рту и сделала большой глоток. Мне нужно уйти. Я закрыла глаза от нахлынувшего на меня чувства безнадежности.
Я никогда не думала, что Лас-Вегас был моим конечным пунктом назначения, но я надеялась, что смогу использовать его в качестве отправной точки для чего-то нового и лучшего.
Теперь мне было еще хуже, чем когда я приехала в этот проклятый город со своим рюкзаком и шлепанцами. У меня не было никаких сбережений, и не только, теперь я даже отдала свое сердце человеку, чье сердце билось только ради Каморры. Человеку жестокому и опасному. Человеку, который в конечном итоге станет моей смертью, потому что он не сможет защитить меня и не предаст свою клятву.
И все же слабый глупый голосок задал тот же вопрос, что и моя мама: зачем уходить? Наверное, этот же голос мама слышала каждый раз, когда возвращалась к сутенеру после того, как он извинился за то, что избил ее до полусмерти. Возможно, в ночь нашей первой встречи Фабиано был прав насчет ДНК, определяющей большинство наших решений. Возможно, гены моей матери всегда будут мешать мне жить нормальной жизнью.
Мой взгляд вернулся к ее жилистой фигуре, снова склонившейся над столом. Она больше не смотрела на меня, вместо этого она снимала больше красного лака с ногтей. Руки у нее дрожали. Ей нужен был укол. Она подняла глаза.
— У тебя нет для меня денег перед отъездом?
Нет. Это не мое будущее.
— Прости, мам.
Она кивнула.
— Все в порядке. Просто иди и будь счастлива.
Будь счастлива.
Я ничего не сказала. Я быстро приняла душ, чувствуя глубокую усталость, которая не имела ничего общего с бессонными ночами. Я бы оставила Лас-Вегас позади. Я оставлю Фабиано и все, что он символизировал: кровь, тьму и грех.
Я наклонилась в дверях кухни.
— Я ухожу, — сказала я матери.
Она подняла глаза.
— И ты не вернешься?
— Не могу.
И она кивнула, словно понимала, и, возможно, она сделала. В конце концов, мы переезжали после каждого ее расставания и никогда не возвращались.
— Мне пора, — сказала я.
Я подошла к ней и поцеловала в щеку. От нее пахло дымом и алкоголем. Я не была уверена, увижу ли ее снова.
Через полчаса я прибыла на Арену Роджера. Я направилась прямо к Шерил, которая, как обычно, пришла пораньше. Роман с Роджером занимал ее почти до самого утра. Иногда мне казалось, что она живет в баре. Как только она заметила меня, на ее лице отразилось облегчение, она бросилась ко мне, схватила за руку и потащила к кабинке.