Извращенный Найт-Крик
Шрифт:
С ее дерзким характером и тем, что она не понимает, что скрывает свое сердце, я не могу поверить, что когда-либо сомневался в том, что она создана для меня. В тот день, когда она вошла в нашу жизнь, украсив нас своим присутствием в школе Эшвилл, своими светлыми локонами и задиристым поведением, я бы никогда этого не предсказал. Никогда. Но теперь я не могу дышать без нее.
Мы следуем за ним в большой конференц-зал, где стоит стол в форме буквы U, а в углу стоит кофемашина. Я опускаюсь в ближайшее к двери мягкое кресло и вздыхаю, когда Ксавье и Тобиас следуют моему примеру.
— Что
Райан открывает ключом шкаф в дальнем конце комнаты, прежде чем вернуться к нам. — Я хочу иметь возможность заглянуть в ваш мир изнутри, парни. Вам, Иден, и ребенку будет безопаснее, если мы сможем как можно лучше присматривать за Иланой. Нам также было бы полезно установить камеру в офисе, которым пользуется твоя мама в городе. Есть ли какой-нибудь шанс, это провернуть? — Спрашивает Райан, глядя на Ксавье, который немедленно кивает.
— Она хочет, чтобы я сыграл любящего сына, пока она осваивается с ролью мэра. Ну, она этого хотела до того, как я сбежал, но я уверен, что смогу что-нибудь придумать, — со вздохом говорит Ксавье, беря крошечный футляр из протянутой руки Райана и кладя его в карман.
— Там четыре миниатюрных устройства наблюдения. Я думаю, этого должно быть достаточно, чтобы мы могли осматривать небольшую территорию, — говорит Райан, наконец садясь. — Так как дела у Иден? Мне нужно сломать кому-нибудь коленные чашечки? — небрежно спрашивает он, и я закатываю глаза.
— Тебе там показалось, что она была расстроена? — Возражает Тобиас, приподнимая бровь при виде Райана, и это удивляет меня, потому что обычно в такие моменты с Райаном он молчит.
— Нет. Нет, она не была, — бормочет Райан, проводя рукой по лицу. — Если уж на то пошло, она почти выглядела…
— Не говори этого, черт возьми, — перебивает Ксавье, поднимаясь со стула, пока Райан смотрит на него в замешательстве.
— Но я был…
— Я знаю, что ты собирался сказать, но давай ничего не сглазим, пока о моей матери не позаботятся, — ворчит он, наклоняясь вперед и кладя руки на стол. — Есть ли что-нибудь еще, что нам нужно сделать?
— Прямо сейчас? Насколько я могу судить, пока нет, — отвечает Райан, смягчаясь от того, что собирался сказать.
Мы с Тобиасом тоже встаем.
— Идеально. Я дам тебе знать, когда все будет готово, — говорит ему Ксавье, направляясь к выходу, не сказав больше ни слова. Тобиас следует за ним, но когда я собираюсь уйти вместе с ними, Райан хватает меня за руку.
— Эй, ты уверен, что у тебя все хорошо? Ты казался немного подавленным там, и я не пытался подслушивать, но вы, ребята, тоже не пытались вести себя тихо, — тихо говорит Райан, отпуская меня и бросая взгляд на пустой дверной проем, через который только что прошли остальные. — Я знаю, что чувства не всегда бывают простыми, а Бетани, по сравнению с ней, охранительно полна ими, поэтому я хотел убедиться, что ее слова не сделали ничего хуже. — Райан потирает затылок, явно испытывая такой же дискомфорт, как и я.
Сделав глубокий вдох, я понимающе киваю. Особенность Райана Картера в том, что я почти ничего не помню о том, когда он появился. Я просто
Он знает мою историю, вероятно, больше, чем я, поэтому понимает, что эмоции и переживания вообще никогда не были моим коньком, но мне все равно неинтересно говорить с ним об этом.
— Я в порядке, но спасибо, — бормочу я, направляясь к двери, прежде чем он придумает другой способ переформулировать свой вопрос и заставить меня выгрузить на него свой эмоциональный багаж.
Промчавшись через здание, я выхожу на улицу и нахожу Ксавье на водительском сиденье своего "Jaguarа", потирающего руль, как будто он соскучился по этой гребаной штуке. Я замечаю Тобиаса на переднем сиденье рядом с ним, поэтому проскальзываю на заднее, молча захлопываю дверцу, и они оба оглядываются на меня через плечо.
Они, наверное, блядь, знают, что он только что пытался поговорить со мной о чувствах, и это заставляет меня съежиться. Должно быть, они также видят это по моему лицу, потому что они оба быстро отворачиваются. Ксавьер заводит машину и выезжает с подъездной дорожки.
По радио играет музыка, и хотя я недостаточно сосредоточен, чтобы уловить, кто поет, я ловлю себя на том, что мысленно подпеваю, тексты о боли и мучениях кажутся мне сейчас вполне уместными.
Я уже скучаю по Иден. Это просто смешно. Как мы вообще выживали без нее? Я так долго чувствовал себя потерянным, а теперь она как свет в конце туннеля, и я готов сделать все, чтобы добраться до нее.
Я даже не понимаю, что мы проехали через весь город, пока машина не замедляет ход и я не вижу дом перед нами. Это место всегда было для нас безопасным убежищем, особенно когда мы были всего лишь маленькими приспешниками Иланы, желающими удовлетворить ее ради легкой жизни. Сейчас? Здесь почти как в темнице. Осознание того, что она может появиться в любой момент и разрушить наши жизни, тяжелым грузом давит на мой разум.
Когда мы выходим из машины, никто из нас не произносит ни слова, каждый погружен в свои мысли, когда мы подходим к входной двери. Тобиас открывает ее ладонью, и мы все проскальзываем внутрь. Нас встречает тишина, но это такая тишина, что я сжимаюсь, ожидая, что кто-нибудь выскочит и объявит о своем присутствии.
Только когда мы добираемся до гостиной, я понимаю, почему я так себя чувствовал. Там, на каминной полке, стоит конверт с надписью "Звездам", нацарапанной на лицевой стороне жирным черным почерком.
Ксавьер делает первый шаг, срывает его с места и разрывает бумагу, чтобы найти внутри фотографию. Это фотография Иден, Тобиаса, Ксавье и меня у бассейна, где мы трахались. Вместе. Обнаженные. Потерявшиеся в страсти. И моя кровь закипает от ее попытки омрачить то, что было прекрасным моментом между нами.
Трахни эту сучку.
— Чего она хочет? — Я рычу, интересуясь, что она написала на другой стороне, и когда он переворачивает карточку, я не ошибаюсь.
Я рада, что вы, ребята, послушались. Будьте у меня в офисе во вторник утром ровно в девять утра