Изящная месть
Шрифт:
— Ты готова, — прошептал он. — Зачем нам еще какие-то особые приемы?
— О, — только и сумела промолвить Хелен. Почувствовав его плоть у входа в свое лоно, она взглянула на мужа. Лицо Риса исказилось от страсти, на скулах ходили желваки. Похоже, он больше не владел собой. Несмотря на то что Хелен не испытывала никаких неприятных ощущений, она напряглась. Внушив себе когда-то, что не создана для интимных отношений, она боялась снова почувствовать боль.
Рис сразу заметил ее скованность. Теперь он ощущал ее тело так,
— Все будет хорошо, — попытался успокоить он жену и наклонился, чтобы поцеловать ее.
Однако он вовсе не был уверен в том, что соитие не причинит ей боль. К концу того года, который они прожили вместе, он уже не сомневался, что все дело было в строении тела Хелен. Именно оно, по его глубокому убеждению, мешало Хелен испытывать удовольствие во время полового акта. Рис слышал, что такое бывает.
— Пока все идет прекрасно, Рис, — прошептала Хелен с закрытыми глазами. — Продолжай. Ведь соитие приносит тебе удовольствие.
Однако Рис даже не пошевелился.
— Продолжай! — приказала она властным тоном.
И Рис подчинился ее приказу. Он стал медленно и осторожно вводить свой член. Хелен открыла глаза.
— Мне не больно! — радостно воскликнула она.
— Отлично, — процедил он сквозь сжатые зубы. — Ты не будешь возражать, если я…
— Не спрашивай ни о чем, продолжай, — перебила она его, устремившись ему навстречу. — Мне ни капельки не больно!
И Рис начал ритмично двигаться. Его взор туманился от страсти. Соитие доставляло ему ни с чем не сравнимое наслаждение, и все же Рис чувствовал, что ему чего-то не хватает.
Ему было жаль, что Хелен не разделяет его восторга. Она лежала неподвижно с мечтательной улыбкой на устах. Ее тело с белоснежной кожей, на которую падали сквозь листву солнечные блики, сводило его с ума.
Подложив ладони под ее ягодицы, Рис приподнял бедра жены. Ее глаза стали круглыми от изумления, а губы разомкнулись так, будто она хотела вскрикнуть, но не решалась. Рис попытался понять, нравится ли эта позиция Хелен, но волна собственных сильных эмоций захлестнула его, взгляд заволокла пелена, толчки стали яростными… Вскоре он излил в ее лоно мощную струю семени, огласив тихий парк оглушительным воплем.
Откинувшись на спину, Рис долго лежал на траве, пытаясь восстановить дыхание и унять дрожь в теле.
Придя в себя, Хелен стала с аппетитом уплетать цыпленка. Она щебетала о том, что ей сегодня было так хорошо с ним! Вот если бы такая идиллия была у них десять лет назад…
Рис размышлял, что, в сущности, добился своей цели. Было бы глупо с его стороны желать чего-то большего. Хотя в его душе почему-то остался неприятный осадок…
Но Рис гнал от себя неприятные мысли. Он выполнил свои супружеские обязанности и получил разрядку. Чего еще ему было нужно?
Глава 25
ОХОТА НАЧАЛАСЬ
Эмборджина Камден, герцогиня Гертон, сидела в саду своего городского дома, стараясь сохранять царственный вид. Это было не так уж и трудно. У Джины была чудесная осанка, она сидела, выпрямив спину и гордо вскинув голову. Ее густые рыжеватые волосы были уложены в прическу, которая особо подчеркивала всю прелесть ее лица.
— Долго еще я должна вот так сидеть без дела? — нетерпеливым тоном спросила она человека, который в течение двух часов делал какие-то наброски углем на листе бумаги.
— Тсс! — произнес художник. — Ради Бога, не шевелись, Джина!
Едва не заскрежетав зубами, Джина снова выпрямила спину. Она не забывала о том, что герцогини проявляют свое раздражение или недовольство только в самых крайних случаях.
О, если бы сейчас няня вывела в сад Макса! Мальчик наверняка бы засеменил к ней. Подхватив его на руки, она положила бы конец утомительному позированию.
— Еще немного, дорогая, и я отпущу тебя, — сказал художник. — Ты представить себе не можешь, как ты хороша сейчас! Посмотри, что у меня получилось.
Джина вскочила с места. Подойдя к художнику, она заглянула ему через плечо.
— О нет! — тут же в отчаянии воскликнула она. — Ты же обещал, Кэм!
Герцог Гертон усмехнулся:
— Что такое, Джина? Неужели тебе не понравились наброски к скульптурному портрету?
— Наброски? — вскричала она. — Да ты изобразил меня в чем мать родила!
Она попыталась выхватить у него из рук лист бумаги, но он отвел руку в сторону.
— Твой скульптурный портрет будет прекрасно выглядеть на фоне лужайки перед нашим домом, — заявил Кэм, пряча усмешку. — Я не вижу лучшего применения для розового мрамора, который нам доставили на прошлой неделе.
Обхватив свободной рукой жену за талию, он крепко прижал ее к себе.
— Я этого не допущу, — заявила Джина, пытаясь дотянуться до наброска.
— Ты можешь разорвать этот лист бумаги, Джина, но это ничего не решит, — сказал Кэм. — Я знаю каждый изгиб твоего тела. Я могу взять любой кусок глины и вылепить тебя по памяти в кромешной тьме. Поверь, люди придут в восхищение от этого портрета.
Кэм обнял жену обеими руками и поцеловал ее в губы.
— Ты просто негодяй, Кэм. Как вообще тебе могла прийти в голову мысль изобразить обнаженной собственную жену? — негодовала она.
Однако прикосновения Кэма заставили ее забыть обо всем на свете. Она решила, что несколько позже сможет проведать Макса, находившегося сейчас в детской…
Джина смотрела в глаза мужа как завороженная, не чуя под собой ног.
— Не забывай, что вокруг нас люди, — промолвила она. Но герцог, не обращая внимания на предупреждение жены, только крепче сжимал ее своих объятиях.
— Я мог бы вслепую вылепить каждый изгиб и контур твоего тела, — прошептал он, прижав губы к ее уху. — Давай поднимемся наверх.