К чему снится Император? Часть 2
Шрифт:
— Так что будем делать? Всего сейчас 17 подобных заведений. Может сократить хотя бы до 10.
— Ни в коем случае Милютин. Их число нужно увеличить минимум до 20.
Министр глубоко вздохнул. Он уже столкнулся во время Крымской войны с этой жестокой чертой характера государя. Тот приказал отравить холерой водоёмы противника, чем вызвал гибель не только военных, но и даже многочисленных гражданских жителей Англии и Франции. Будучи либералом по духу, он не понимал подобной чрезмерной жестокости. Война должна вестись на прогрессивных началах, не нарушая принципы человечности, которыми явно пренебрегал император. Тем не менее свой либеральный дух Милютин подчинял государственной необходимости. Он прежде всего солдат и его долг исполнять приказ.
— Ступайте министр.
Глава 27
Ситуация с реформами была непростой. Те же, к слову, начавшиеся военные преобразования встречали сопротивление действующих армейских членов даже по мелочным вопросам. В частности, офицеры Преображенского полка вдруг отказались носить новую, только что разработанную под прямым руководством Александра форму, так сильно похожую внешне на современную российскую ВКПО.
— Это чёрт знает что такое, а не военный мундир. Новая зелёная форма похожа на крестьянскую одежду. Не спорю, данная форма удобнее, да и прочнее явно, но умаление чести при её ношении будет бесспорным, — заявил капитан Шульгин.
— Согласен с вами полностью, Пётр Андреевич. Ни у кого в мире подобной формы нет. Где корсеты, кивера, шаровары, эполеты, перья, в конце концов? Позор какой! То, что нам говорят относительно большей незаметности данной формы на местности, я вообще не считаю достоинством. Русский офицер не является трусом и не должен прятаться в траве словно заяц, — поддержал майор Коврыгин.
— Послушайте господа, я так понимаю, вы говорите не только о полевой форме, но и парадной, потому что и она выглядит по меньшей мере странно. Она чуть более приглаженная что ли, а так, по сути, тот же самый ужас. В приличном обществе появляться в таком виде совершенно невозможно. Ей-богу, все офицеры чувствуют себя в ней словно клоуны. Этот Милютин не понимает, что творит. Необходимо требовать всем полком его отставки, — вторил им штабс-капитан Суходольников.
— Не получится господа. Достоверно известно, что решение по форме принял лично государь, — нервно высказался Шульгин.
Наступило молчание…
— Но господа, а что солдаты думают по форме этой? — уточнил вдруг Суходольников.
— Они то, как раз и рады, скоты. Обновка крепкая, — не разобрался, правда, до сих пор как и из чего сшита. По камням ползёшь, — не рвётся прямо. Ещё и сапоги всем обормотам обновили, — голенища убрали, — глядеть страшно, а они и довольны. Название обуви странное какое-то — берцы. И рюкзакам этим радуются, как дети словно, — добавил Коврыгин.
— А что с рюкзаками?
— Да легче они просто. Рюкзак в отличие ранца имеет прямые лямки, которые не врезаются в шею. Кроме того, он более удобен оказывается в длительных походах. Но всё одно, — выглядит рюкзак вместе с формой мужиковато, — уточнил с неудовольствием Коврыгин.
— Так что делать будем господа офицеры? — спросил Шульгин.
— Я лично в отставку подам. Тут проблема не только в форме. Новые офицеры с училищ стали приходить. Больные на голову совсем. Я тут одного на дуэль хотел вызвать из-за спора, а он посмеялся надо мной и предложил подраться, — словно мужику какому-то. Никакой чести у них нет. Это не только моё мнение. Все старые офицеры согласны. Ещё и странные учения эти постоянно. Государь отменил почти все занятия по строевой подготовке. Солдаты теперь маршируют ужасно. Уверяю, перед дамами на параде мы опозоримся совершенно. То, что увеличили стрелковую и в целом боевую подготовку это неплохо, конечно, но все знают со времён Суворова, что штыковой бой в итоге решит всё. Так что считаю нововведения эти неприемлемыми. Моя честь не позволит продолжать мне службу в таких условиях, — зло высказался Суходольников.
Отставке офицеров не препятствовали…И армия в данном плане была настоящей лакмусовой бумажкой, иллюстрирующей масштабные перемены в обществе.
Валуев в эти дни доносил императору о продолжающейся масштабной
— Работать здесь можно, но жить невозможно. Страна превращается в какой-то спартанский лагерь. Нормально ни вина попить, не покурить, даже нищим возле храмов народ перестал подавать. Люди стали какими-то суровыми. Налоговая это ненормальная ещё, — помимо кучи налогов, отбирает почти всё наследство и даже незаявленное вовремя имущество. Капиталы тут не сделаешь, — Россия испортилась, — заявляли эмигрирующие.
Удивительным стало отношение и к религии. Патриарх Филарет в своём отчёте перед церковным собранием так описывал сложившуюся ситуацию: «Состояние благочестия в православной пастве представляет вообще вид благоприятный и свидетельствуется прибежностью к особенно чтимым святыням, посещением храмов…Но нельзя не видеть и противоположных сему печальных явлений, и преступно было бы равнодушно молчать о них. Литература, зрелища губительно действуют на общественную нравственность. Чрезмерно размноженные светские повременные издания, усиленно распространяемые в народе, неблагоприятно действуют даже тем, что возбуждают, и питают не столько истинную любознательность, сколько бесплодное любопытство, дают много чтения приятного и занимательного, но мало назидательного, доставляют познания отрывочные, смешанные, сбивчивые, но вместе с тем поглощают внимание и время, делают умы поверхностными и ленивыми для глубоких размышлений о важнейших предметах знания…» В этом отчёте проглядывалось недовольство патриарха ослаблением авторитета церкви. Парадоксально, что население продолжало укрепляться в своей вере и одновременно стало критиковать церковные порядки. Стремление священников назидать, наталкивалось на желание населения прояснить противоречивые моменты в православии. Называя людские знания поверхностными, Филарет пытался обосновать позицию церкви как единственного толкователя священных текстов. Его не устраивало, что крестьяне мало того, что научились грамоте, так ещё и заимели наглость прочитать библию и начать задавать по ней вопросы. Вызов для церкви был значимым, и патриарх определённо знал, кого в этом стоит лично винить…
Нравственность населения на самом деле менялась. Так, например, при Николае количество питейных заведений просто зашкаливало. В некоторых городах на 10 из 11 домов приходилось по кабаку. Дешевизна и удобство покупки алкоголя вела к тому, что пили не только мужчины и женщины, но даже малолетние. Часто люди просто валялись на улицах и там же умирали. Огромное количество населения было разорено. Пьянство, вошедшее в привычку, ввергало людей в нищету, безделье и преступления.
Страшная ситуация была с наркоманией. В Российской империи практически все наркотики были декриминализованы. Вещества употребляли в артистических, литературных и армейских кругах. Опиум, гашиш, эфир и даже новомодный кокаин принимались чуть ли не открыто.
Новые законы Александра буквально раздавили наркоманию. Уголовному преследованию подвергались не только распространители, но и потребители. Жестокость властей привела к фактическому выдавливанию наркотической индустрии из страны, — благо, что заграницей таких запретов не знали. С пьянством поступили тоньше, — государь постепенно повышал акцизы на алкоголь и одновременно увеличивал число фитнес-клубов и спортивных секций. Фактически навязывалась мода на здоровый образ жизни и одновременно подвергалось высмеиванию пьянство. Внезапно алкоголиков перестали жалеть и начали презирать. Если молодые люди раньше могли похвастаться количеством выпитого, то теперь подобное действие приводило к обрушению их авторитета. Всем стали известны слова императора, озвученные им в газете: «Пьяница — это недостойное грязное животное. Мерзость, грязь и падаль». Подобные мероприятия постепенно привели к массовому закрытию кабаков, а количество алкоголиков стало неуклонно снижаться.