К чёрту на рога!
Шрифт:
Голос женский, скорее удивлённый, чем обеспокоенный. Последняя фраза - констатация факта.
– Не видите, граблю, - а пожимать плечами - страшно. Если эта курица положила на меня то, о чём я думаю, то и травмоопасно. Как и вертеть головой. Поэтому продолжаем работать ручками.
– И я не магичка, вы обознались.
– А то я не знаю, кто мой замок захватил!
– взвились у меня за спиной.
– Нет, за труп мужа, конечно, спасибо большое, но грабить вдову это уже откровенное свинство.
– Ныне покойный муж - тиран и деспот?
– хихикаю я, стараясь особо плечами не дрыгать.
–
У меня с плеча наконец убирают подозрительную хрень и рядом со мной садиться девица примерно моих лет. Светлорусая, цвет глаз опознать не могу, меня ещё на полигонах отучили светить в лицо фонариком. Девица была облачена в платье века, этак, тринадцатого. Как бишь оно правильно называется? Сюрко? Котта? Нет, котта, это, кажется, что-то мужское. Эх, давно меня не было на игрушках - историчках. А вот мечик, который данная девица сжимала в руках, был опознан мной, как ублюдок. То есть, если кто не в курсе, меч - бастард. Помесь шпаги и эспадона. Как она его вообще поднимает? Он же тяжёлый.
– Вы грабьте, грабьте, - великодушно разрешает девица.
– Мы всё равно отсюда больше не выйдем.
– Почему это?
– недоверчиво хмыкаю я.
Ну да, я-то выйду в любом случае, у меня фонари дальнего света для создания тени припасены. Как раз на тот случай, если я окажусь в темноте.
– Потому, что я - дура, - опускает голову девица.
Вот это уже интересно. Что бы женщина добровольно призналась в том, что она - дура, это надо хорошо постараться. В частности - действительно совершить дурацкий поступок. Да и то, не факт. Обычно женщина тогда говорит: "Ой, какой интересный результат получился". Личный опыт.
– Ага, - с умным видом киваю я, - весь мир говно, все бабы... Муэ... дуры, мужики - козлы и солнце... муэ... долбанный фонарь, что светит прямо в глаз. Колбасы хочешь?
– Хочу, - не стала разводить реверансы девица.
– Только еда отсрочит наш конец.
– Да ни фига, - хмыкаю я.
– Выберемся.
Во всяком случае я на это очень надеюсь. Протащила же я неживую материю, теперь будем пробовать протащить живую. Хоть девица, похоже, и свыклась со своей скорой смертью, но я так же надеюсь, что она не будет особо кочевряжется, когда я утащу её отсюда. Наверное.
Под счастливое, колбасное чавканье, вытряхиваю из девицы кто она вообще и почему настроена столь пессимистично.
Бегать по потолку, теперь уже в переносном смысле, я начала уже с имени девицы.
– Ка-а-а-ак?!
– Виктория Ойоэльфорн, - повторяет девица, и делает себе очередной бутерброд из печеньки и кружочка колбасы.
– Но это же эльфячье имя! Какая-то там звезда севера! Это же... Это...
Это смешение эпох, вот что это такое. Причём не каких-нибудь, а с лёгким налётом толкинизма. Это уметь надо. Причём само слово "ойоэльфорн" это смешение нескольких эльфячьих языков по тому же Толкину. Я натура увлекающаяся, я много чего полезного и совершенно бесполезного знаю. Знаю даже, как прятать трупы так, что бы никто не нашёл. Если надо, обращайтесь. Нет, я ещё ни одного самолично не спрятала, но теорию знаю.
Впрочем, я отвлеклась. Бывает со мной такое. И довольно часто. Так вот, история Вики банальна, как табуретка. Родилась, росла, выросла, при достижение совершеннолетия родители подобрали подходящего мужа. Что самое развесёлое, совершеннолетие Вики наступило не тогда, когда у неё начались месячные, а в восемнадцать лет.
– Какое-то неправильное средневековье, - комментирую я.
До меня ещё не доходит.
– Почему "неправильное" и почему "средневековье"?
– спрашивает это чудо.
Объясняю на пальцах:
– Ну смотри. На тебе платюшко века, этак, тринадцатого, плюс-минус пятьдесят-сто лет. Тогда девок сплавляли замуж как только они могли зачать. То бишь, лет в одиннадцать-четырнадцать. Да и то, в четырнадцать девка считалась перестарком. Вот я и думаю...
– Бр-р-р-р, - ёжится Вика, и прижимает к себе остатки колбасы. Как будто я её отберу. Вот ещё. Вернусь и у Саши отберу.
– Какой у тебя дикий Мир.
– Был, - киваю я. И тут до меня доходит.
– Это я что, в другом Мире?!
А почему бы и нет, собственно? Средневековье-то неправильное.
Вика продолжает, я же хочу побиться головой обо что-нибудь твёрдое. Средневековье неправильно, но мужики в нём куда как правильные! То есть кретины, которых за деньги показывать надо. Леди Виктория Ойоэльфорн шестикратная вдова! Первый её муж так и не дожил до свадьбы. В порыве искренних чувств к состоянию своей невесты, уже ждавшей его перед алтарём, будущий потенциальный муж неудачно спрыгнул с коня и проломил слишком торопливую голову. Второго задрал на охоте медведь. Третий решил искупаться в пруду с миногами. Четвёртый по пьяни свалился с лестницы донжона. Пятый умудрился попасться в плен и не сдержал язык за зубами. Шестой что-то не поделил с соседом, который, по слухам, якшался с магами. Целый букет неизлечимого, мужского дебилизма. И вот как с этим жить? Как?!
Так, я что, вместо чая налила в бутылки коньяк? Вика икнула и счастливо захихикала, подтверждая мою теорию.
– А почему ты дура-то?
– задаю наводящий вопрос и отбираю бутылку.
Нет, вроде чай. Значит истерика. Хоть это нормально.
Оказалось Вика дура потому, что сокровищница в её замке хитрая. Знаете загадку, ту, которая: "Без окон, без дверей, полна комнатка деньгами"? Вот и Викина сокровищница была без окон и без дверей. С окнами-то понятно, ниже уровня земли, какие тут могут быть окна. А вот дверь тут всё таки была. Одна. Потайная. Снаружи открывалась на раз-два. Но изнутри... Только с ключом-кирпичом, который нужно было всегда носить с собой. И Вика, когда поскакала прятаться от соседа, который вышиб к чертям ворота, этот самый кирпичик-то и забыла. Это был уже чисто женский дебилизм, который, как и алкоголизм - не лечится.
– Это, конечно, всё очень занимательно, - вытираю руки о штаны и вытаскиваю из рюкзака фонари, - но мне пора. Ты как, рискнёшь передними зубами или останешься киснуть здесь?
Во мне проснулась чисто женская солидарность. Вика подумала и решила, что её сокровищницу без неё всё равно не разграбят, ей очень хочется в туалет и киснуть она не желает. Ну да, это я за всю свою жизнь как-то к нашей колбасе привыкла, а человек, который до этого ел исключительно здоровую и натуральную пищу, к такой отраве, как колбаса, оказался не подготовлен.