К черту! Но если ты сделала все эти глупости…

Ручей Наталья

— Мам, не плачь, — Вилла обняла женщину за плечи, но та продолжала всхлипывать.

— Алиша, у тебя будут красные глаза.

Плечи женщины вздрогнули еще пару раз, всхлипы прекратились. Взгляд снова был открытый, ясный, влажный, но без последствий слез: никто не хочет выглядеть перед бывшим любовником хуже, чем в последнюю встречу.

— Теперь я понимаю, почему ты отказывалась быть связанной с кем-то другим, но, доча, ты же сама понимаешь…

Доча… Так же ее называет император.

—

Ты хочешь сказать, что у нас нет будущего, — закончила фразу Вилла, и мать кивнула. — Но у нас его не было изначально. Дон был просто бездомным мальчишкой, а о том, что я — дочь императора, не в курсе была, похоже, только я. Не знаю, позволили бы нам жить без условностей. И не узнаю, правда?

Алиша промолчала.

— У тебя странная фантазия, мама. Шут! Почему хотя бы не канцлер?

— У него темная кожа, — быстрый ответ.

— Я не о канцлере императора. Ты же говорила, что мой отец — королевский шут, а у него кожа не белая, а разноцветная, как фломастеры, а вместо волос колпак. Почему он?

— Но, доча, это ведь не я распустила слухи.

Алиша замялась, и это не осталось незамеченным, но она быстро переключилась на другую тему: много расспрашивала об императоре, о том, как Вилле жилось в замке отца. А вот когда попыталась узнать о планах Виллы, та испробовала тот же трюк, и подключила к разговору непривычно задумчивую ведьму.

— Дуана, по какому делу ты пересекалась с императором?

Алиша стрельнула в Дуану большими темными глазами.

— Слухи? — Ведьма плавно откинулась на гору подушек.

— Нет.

— Тогда спроси у того, кто тебе рассказал об этом.

— Непременно, — пообещала Вилла. Итак, император и ведьма пересекались, и оба не слишком спешили поделиться воспоминаниями, значит, тайна стоила того, чтобы перестать быть тайной.

Последующее время до ужина провели в беседах попроще, и напряжение покинуло не только комнату, но и собеседников. Все было почти как раньше, за некоторыми исключениями. Кстати, об исключениях…

— Сними с меня это дурацкое заклятье! — попросила Вилла. — Я устала петь мужчинам незаслуженные дифирамбы.

— Нет.

Вилла так и застыла с открытым ртом. Ей не послышалось? Ведьма действительно сказала…

— Нет.

И сказала, и повторила для недоверчивых, а потом обложилась подушками на случай атаки со стороны Виллы и выдала никудышнее пояснение:

— Твоя речь значительно улучшилась за несколько месяцев, мне интересно продолжить эксперимент.

— А тебе не интересно поэкспериментировать на себе? Попробуй, твои слова, знаешь ли, тоже не всегда нежные, как перышки легал.

— Мне полагается быть резкой. По работе. А то засыпят мелочевкой «помири-разведи», а деньги после священной связи. А тебе полагается быть вежливой. По праву рождения. Чувствуешь логику?

— Но я хочу говорить все, что думаю!

— Говори, — ведьма развела руками в недоумении, — только думай о мужчинах чуть лучше, чем думаешь, и не придется стесняться в выражениях.

— Нет, это я уже поняла, но мне все равно не нравится такое ограничение.

— Дорогая, у принцессы много ограничений, — не сдавалась ведьма. — К тому же, мужчинам тоже не нравились некоторые твои эпитеты.

Мать Виллы поспешно кивнула.

— А почему ты не установила действие заклятья и на женщин заодно?! — вспылила Вилла. — Давай уже я всем буду петь дифирамбы! А то мало ли, может, им тоже что-то во мне не нравится.

— Потому, — смеясь над горячностью подруги, пояснила ведьма, — что женщины стоят всех твоих эпитетов, адресованных мужчинам, и даже больше.

Ну, с этим спорить не хотелось, но все равно Вилле не нравилось, что на нее действует заклятье. Любое. Это все равно, что носить шкурку медведя летом — постоянно потеешь и думаешь, а зачем оно мне? И вспоминаешь, что раньше, когда тебе казалось, что ты мерз и нуждаешься в шкурке, тебе просто казалось. В общем, впредь она трижды подумает, прежде чем связаться с ведьмой.

Раз. Два. Три.

Теперь можно.

— Мне нужна твоя помощь.

— Подожди, пока вернемся в Анидат. В Ристет император запретил мне колдовать.

— Почему?

— Потому что я это умею лучше его мага.

Путаный ответ, но по глазам видно, ведьма вдаваться в подробности не будет.

— Ты можешь телепортировать меня в Анидат сегодня?

— А кому завтра приклеят крылья? Мне, что ли? Император созвал тучную тучу гостей. — Дуана помахала в воздухе руками, изображая лебедя. — Я не люблю убирать в доме, поэтому и линька мне не подходит.

Взгляд ведьмы остановился на Алише, но она тоже открестилась.

— Я боюсь высоты.

— Легал стану я, — улыбнулась Вилла, пожалуй, впервые за две недели почувствовав себя уютно в замке. Родные люди, а не стены придают уверенность, что ты в безопасности, с тобой ничего не случится плохого, тебя любят. А высота… Ну это опять же, как со шкуркой медведя — ей тоже когда-то казалось, что она боится высоты. Ничего, без крыльев уже летала, а с крыльями страха поменьше будет. — Мне нужно домой всего на две минуты.

— Зачем? — удивилась Алиша. — Император уверил меня, что у тебя все есть, и я… прости, я ничего не взяла из твоих вещей.

Вилла отметила «император» в речи матери, и ей стало обидно за нее, и невыносимо грустно. Она хотела, очень хотела поговорить с ней о многом и начистоту, но один на один, без свидетелей. Если император не захочет уединиться с матерью после ужина, это сделает Вилла. У них осталось не так много времени, которое можно вот так, открыто, не оглядываясь, разделить друг с другом.