К далеким берегам
Шрифт:
Но еще важнее было другое. Крашенинников узнал, что наука заключается не в заучивании и повторении. Он понял, что пожелтевшие документы, извлеченные из архивов, и предметы, найденные в старинных могилах, могут многое рассказать о прошлом человечества.
Перед Крашенинниковым раскрылся мир растений и животных. Крашенинников научился видеть и наблюдать в природе то, чего раньше не сумел бы даже заметить.
IV
Иркутск считался одним из самых важных и богатых сибирских городов; он был построен на берегу большой реки Ангары, в шестидесяти верстах от Байкала. Все купцы,
Вице-губернатору, жившему в Иркутске, подчинялась вся Восточная Сибирь: Забайкалье до китайских границ, Якутский край и Камчатка. И хотя он был обязан выполнять указы, которые получал от сибирского губернатора из Тобольска, однако на деле являлся почти полным хозяином Восточной Сибири.
Гмелин и Миллер узнали от вицеггубернатора, что капитан-командор Беринг живет в Якутске и не скоро отправится на Камчатку.
— Еще и половину провианта и прочих'грузов для экспедиции не переправили в Охотск. А пока там корабли построят да в плавание выйдут, не один год пройдет, -— сказал вице-губернатор.
Академики решили, что незачем спешить в Якутск, если нельзя даже приблизительно сказать, когда выедет на Камчатку Беринг, которого они должны туда сопровождать.
«Мы узнали об этом не без облегчения, надеясь, что сможем провести время с большим удовольствием и пользой, чем в Якутске», рассказывал впоследствии Миллер.
Емелин знал, что в Забайкалье, где летом не жарко, но достаточно тепло и довольно много осадков, растительность должна быть гораздо богаче, чем в холодном Якутском крае. К тому же за Байкалом находились Нерчинские-и Аргунские рудники, которые полезно было осмотреть.
А Миллер думал о том, что архивы забайкальских острогов могут дать ему много сведений, нужных для «Истории Сибири». Он говорил также, что путешествие к китайской границе было бы очень полезно для задуманной им «Географии Сибири» и позволило бы собрать материалы о русско-китайской торговле.
Крашенинников вскоре узнал, что план дальнейшего путешествия составлен.
Было решено ехать в Селенгинский острог, считавшийся в то время главным в западной части Забайкалья. Оттуда надо было съездить к китайской границе, в торговую слободу Кяхту. А затем следовало направиться в Читу, чтобы плыть в Нерчинск по Ингоде и по Шилке, дающей начало Амуру. Осмотрев Нерчинск, можно было сделать еще несколько поездок и вернуться в Иркутск к началу осени.
В двадцатых числах марта академики и их спутники выехали на берег Байкала.
— Байкал замерзает позже всех сибирских рек — около Рождества. Зато лед на нем держится до мая, — говорили иркутские старожилы.
На Байкале действительно стоял толстый и крепкий лед. Переезд через озеро прошел без всяких осложнений. А когда доехали до другого берега, увидели, что из-под снега уже показалась вялая, желтоватая прошлогодняя трава.
С трудом переправившись через Селенгу, на которой уже начал подтаивать и трескаться лед, добрались до Селенгинска. Он выглядел так же, как все сибирские остроги: так же был обнесен бревенчатыми стенами с деревянными башнями на всех четырех углах и над воротами; и так же эти укрепления уже потеряли значение—буряты, кочевавшие вблизи Селенгинска,
понемногу сжились . с русской властью, и городу не угрожало нападение.
Забайкальская бурятка.
С гравюры XVIII века.
Старенький селенгин-ский воевода, дослужившийся до чина бригадира, строил тридцать лет назад, при Петре Великом, Омск и другие укрепления на реке Иртыше. Он охотно поделился с Миллером воспоминаниями. А потом укапал проводника по Забайкалью, бывалого охотника, не раз ходившего за соболями по берегам Амура в пределы Китайской земли и спускавшегося по отрогам Станового хребта до устья реки Витим, впадающей в Лену. Воевода дал и переводчика, знающего бурятский язык.
Гмелин и Миллер не стали задерживаться в Се-ленгинске. У лее в ближайшие дни они поехали за семьдесят верст к старому тайше, как называли буряты своих князей. Тайша выехал к ним навстречу со свитой из всадников, вооруженных луками и на скаку пускавших стрелы высоко к небу в честь гостей.
Крашенинников увидел круглые бурятские юрты из белого войлока, большие стада овец и табуны лошадей. Буряты угощали гостей кирпичным чаем, сваренным с молоком, маслом и солыо, а их лама отвечал на вопросы о вере и показывал завернутых в шелковые лоскутки бурханов — медные и серебряные изваяния божества. .
Академики постарались достать для кунсткамеры бурятскую одежду. Они знакомились е бурятскими и тунгусскими шаманами, вызывавшими злых и добрых духов, и сделали много этнографических наблюдений.
Миллер и Гмелин съездили в Кяхту, до которой от Селенгинска было сравнительно недалеко. Оказалось, что эта слобода, широко известная в Сибири,, находится в голой степи и совсем невелика. В Кяхте-был гостиный двор для приезжих русских купцов. А в ста двадцати саженях за пограничным столбом начинался китайский поселок с улицами, по обеим сторонам которых стояли лавки. Китайцы привозили сюда шелковые ткани, чай, фарфор, табак п даже бумажные цветы. Русские купцы продавали им муку и меха.
В Кяхте пробыли недолго, торопясь вернуться в Селенгинск. Оттуда выехали на восток, направляясь в Нерчинск. Крашенинников увидел забайкальские степи. Они мало походили на беспредельную, широкую, ровную степь, расстилавшуюся по пути на Алтай по обоим берегам Иртыша.
В Забайкалье и степь нередко была холмиста или лежала в долине, по сторонам которой видны были небольшие горы, поросшие лесом.
Трава была невысокая, но зато летом вся покрывалась цветами. Тут росли те же цветы, которые Крашенинников еще в детские годы обычно видел под Москвой: белая с золотой сердцеви-
1S8
Ф
вой ромашка, желтые одуванчики, еще не успевшие покрыться .пушинками, похожими на маленькие летучие белые зонтики. Но .много было и других, гораздо более ярких цветов: на склонах холмов росли стройные саранки с сиреневыми, в коричневых кра-.иинках душистыми цветами, а у рек распускались большие красные лилии и стояли на высоких ножках жарки, прозванные так за свой огненный цвет.
Как и прошлым летом, Гмелин часто находил никем неописанные растения и показывал их Крашенинникову.