К истокам Руси. Народ и язык
Шрифт:
Мы не в состоянии рассматривать сейчас сколько-нибудь подробно трудную историческую проблему воздействия причерноморских и приазовских славян-антов на формирование приднепровской Руси – проблему, развернутую в свое время в ряде монографий Пархоменко [25] и встретившую весьма сдержанное отношение со стороны Шахматова [26] . Хотя, если разобраться, в принципиальной идее отхода к северу этой окраинной юго-восточной, южной части местного славянства, в отступлении славян на север перед многовековым и многократным давлением Степи нет ничего противоестественного, и, по крайней мере, в среде археологов уже нашего времени подобные мысли высказывались.
25
Пархоменко В.А. У истоков русской государственности (VIII – XI вв.). Л., 1924; Пархоменко
26
Шахматов А.А. Рец. на кн.: В. Пархоменко. Начало христианства Руси. // Журнал Министерства народного просвещения, август 1914, с. 334 сл. (Критика и библиография).
И все же именно сдержанность оценок археологов повлияла на общее состояние проблемы в науке. Археологи же склонялись к тому, что до рубежа IX – X веков славянские поселения «не выходили за пределы лесостепи» и в юго-восточную зону не углублялись [27] . Правда, эту слишком суммарную и чрезмерно скептическую оценку в наших глазах существенно корректирует мнение опытнейшего современного археолога: «Археологически южная колонизация почти неуловима» [28] . Ясно, что перед нами – классический argumentum ex silentio, иными словами – ситуация, когда из отсутствия (молчания) источников нельзя вывести ни наличия славянского населения, ни тем паче наоборот. Готовность к скептическому решению, впрочем, перевесила и у некоторых исследователей обрела форму вывода, что, например, русские застали в Тмутаракани этническую группу хазарского времени, «а не потомков античного населения» [29] .
27
Советская историография Киевской Руси. Отв. ред. В. В. Мавродин. Л., 1978, с. 19; Гадло А.В. Проблема Приазовской Руси и современные археологические данные о Южном Приазовье VIII – X вв. // Вестник ЛГУ, 1968, № 14, вып. 3, с. 57; Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа IV – X вв. Л., 1979, с. 209.
28
Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII – XIII вв. М., 1982, с. 237.
29
Гадло А.В. Проблема Приазовской Руси и современные археологические данные о Южном Приазовье VIII – X вв. // Вестник ЛГУ, 1968, № 14, вып. 3, с. 62.
Парадоксальность ситуации довершает то обстоятельство, что в ономастике (топонимии, этнонимии) Приазовья и Крыма испокон веков наличествуют названия с корнем рос-. Мы не раз еще будем возвращаться к ним. Научная литература не обошла их своим вниманием, напротив, удачно уловила в них «демотическую топонимику, скрытую от нас отсутствием источников» [30] , хронологическую связь этой номенклатуры с однородным этносом, заселявшим во второй половине I тысячелетия н. э. не только Крым, но и Подонье, и Приазовье [31] . Они, эти росы, были опытными мореходами, и тут вновь встает вопрос об авторстве опустошительных морских походов на Амастриду и Константинополь около IX века (русы-славяне, русы-варяги или – какие-то «третьи» русы-росы?). Они имели влияние и известность в Северном Причерноморье, и это относилось не только к знавшим их византийцам, но и к днепровским славянам, что могло бы уже априори уменьшить сомнения Шахматова, приведенные выше, но трактовавшие, правда, о несколько ином предмете – влиянии славянской Руси Приазовья (в духе Пархоменко) на славянскую Русь Поднепровья… Нас же здесь в первую очередь интересует предыстория, первоначало последующих отношений, а также тесная связь тавров и росов, именуемых часто рядом, порой практически слитно.
30
Талис Д.Л. Топонимы Крыма с корнем «рос-». // Античная древность и Средние века, вып. 10. Свердловск, 1973, с. 230.
31
Там же, с. 232.
В общем, мы согласны принять, имея в виду сами первоначала, этот несколько оголенный и противоречиво звучащий тезис исследователя: «В I тысячелетии н. э. росы жили в Крыму, но в это время славянской Руси в Крыму не было» [32] . Надо отдать должное этому достаточно вдумчивому исследователю, ибо он допускает все же проникновение сюда (в ареал культуры, именуемой салтовской) также иных, в том числе славянских, этнических групп, не оставивших археологических следов. Думаю, на этом, говоря кратко, кончаются возможности археологических исследований нашего региона, если иметь в виду их не слишком оптимистическое заключение о том, что славянорусское население не застало в Приазовье и Причерноморье остатков античного населения. Вряд ли мы могли бы безоговорочно принять это, даже если бы только располагали сведениями Прокопия об антах к северу от Меотиды в VI веке и Иордана – об антах между Днестром и Днепром еще в IV веке. В это время еще теплилась жизнь древнего населения в городах Боспора Киммерийского. Эти свидетельства не остаются изолированными, напротив, они находят сейчас групповое подтверждение, которое поставляет нам побочное для наших нынешних проблем, но достаточно систематическое изучение языковых реликтов Indoarica в Северном Причерноморье, проводимое нами в течение вот уже двадцати лет.
32
Талис Д.Л. Росы в Крыму // Советская археология, 1974, №3, с. 92.
Сейчас имеется возможность говорить о преемственности местного индоарийского субстрата по его отражениям в местном славяно-русском. Вряд ли что-либо подобное оказалось бы возможным, если бы «потомки античного населения» не дожили в той или иной форме до появления в Северном Причерноморье славян. Выборку соответствующих примеров парных отношений «индоарийское реликтовое название» – «славяно-русское местное название» я даю по материалам этимологического словаря языковых реликтов Indoarica в Северном Причерноморье, приложенным к моей одноименной монографии (в рукописи). Остается добавить в разъяснение, что под этими индоарийскими реликтами я понимаю остатки особого диалекта или языка праиндийского вида, отличного от иранского скифского или сарматского языка, существовавшего на смежной, а подчас – на той же самой территории.
Двадцатилетние мои поиски помогли выявить индоарийскую принадлежность языка синдо-меотов Боспорского царства и Восточного Приазовья, тавров Крыма, населения низовьев Днепра и Южного Буга (б'oльшую детализацию опускаю).
Итак, примеры преемственного отражения: индоар. *ake-sindu– «близ Синда (=Дона)», Acesinus, река близ Перекопа и Сиваша (Плиний), ‘, ср. др.-инд. ak'e «вблизи», *sindu– «большая река» (ниже); устойчивый тип обозначения в придонском регионе, сюда же индоар. *au-sili– «у каменной реки» и позднее – Ar-tana, Ar-tania восточных источников, alla Tana итальянских источников, буквально – «у Дона», «по Дону», русск. По-донье.
*Anta– «крайние», «окраинные», ‘, Antae, Antes, народ юга Украины, ср. др.-инд. 'anta– «край» – Украина.
*Buga– / *Buja– «изгиб», «лука», Buges / Buces – «Сиваш?», «Сев.-зап. часть Азовского моря?», ср. др.-инд. bhog'a– «изгиб», «дуга» – др.-русск. Лукоморье «сев.-зап. часть Азовского моря».
*Dandaka-, «камышовая», , местность в Крыму (Птолемей), ср. др.-инд. Dandaka-, название леса в Индии, dandana – «вид тростника» – Камышовая бухта, в современном Севастополе.
*Dand-aria– «камышовые арии», , племя на нижней Кубани (Страбон), Dandarium, остров у Днепро-Бугского лимана (Равеннский Аноним), совр. Тендра, ср. корень предыдущего названия – Сарыкамышкозаклер, «казаки из желтого камыша» (на Кубани), Сары-камыш, местность на Нижнем Днепре.
*Kanka– «журавль», «цапля», ср. др.-инд. kank– «цапля» – Конка, река бассейна Нижнего Днепра, там же местные названия Gerania (лат.-греч. «журавлиная»), соврем. Журавка, Чаплинка.
*Kin-sana– «винная», «виноградная», , округ, долина Алушты (грамоты константинопольского патриарха, XIV в.), ср. др.-инд. kim– частица, s'an'a– «опьяняющий напиток», – татарское Kisan, Kisan, др.-русск. (дебрь) Кисаню («Слово о полку Игореве»).
*Krka– / * krca– «горло», «горловина», , река на вост. берегу Черного моря (Конст. Багр.), K.rts (хазарско-еврейская переписка), Карх (арабская традиция Х в.), ср. др.-инд. krika– «горло» – др.русск. Кърчевъ (Тмутараканский камень, XI в.), соврем. Керчь, под татарским влиянием [33] , Курка, рукав Кубани.
*Lopa-taka– / *Lopa-taki «рвущее течение», 'A, остров в дельте Танаиса (Страбон), ср. др.-инд. Lopa– «прорыв», «рана», t'akti, 3 л. ед. ч. «спешить», «нестись» – др.русск. Лютикъ (XVII в.), соврем. Перебойный, остров.
33
Брун Ф. Черноморье. Сборник исследований по исторической географии Южной России (1852 – 1877). Ч. II. Одесса, 1880, с. 320 и сл.
*Na(va)-vara– «новый город», «Новгород», Navarum, город в Скифии (Плиний), , город на реке Каркинит (Птолемей), ср. др.-инд. n'ava– «новый», v'ara– «огороженное пространство» – Новгород Русский, с греч. *No TvP (в районе Симферополя), «Чудо св. Стефана Сурожского» [34] .
*Pari-sara– «обтекание», Balisira (Эвлия-эфенди, Бенинказа, XV в.), соврем. Белосарайская коса у сев. берега Азовского моря, ср. др.-инд. pari– «вокруг», sar– «течь», , город в Индии (Птолемей) – соврем. Обиточная коса, сев.-зап. часть Азовского моря.
34
Соболевский А. И. «Третье» русское племя // Доклады АН СССР, 1929, с. 56 – 57.