К колдунье не ходи
Шрифт:
И впервые Инга задумалась о том, кто же она такая на самом деле. Собственного заработка она не имеет, пользу обществу не приносит, сидит целыми днями дома и мечтает, сама не зная о чем. Да она же типичная иждивенка! Жалкая и никому не нужная личность! И правильно, что таким, как она, в этом центре не хотят протянуть руку помощи.
От таких мыслей Инга затосковала. В голову полезли дурацкие мысли. Чем ей заниматься дальше? Она ничего не умеет, кроме как ухаживать за близкими, за мужем, например. Может, ей замуж, что ли, еще раз «сходить»? Тогда и жизнь приобретет хоть какой-то смысл. Только за кого пойти?
И,
Только почему Алене никто не тыкает в глаза ее бездельем? Да и Инге, если честно, тоже. А вот ее соседка с первого этажа – Валентина, у которой долг по коммунальным платежам почти за год, – ту постоянно шпыняют соседи, чтобы она встала наконец с дивана и занялась каким-нибудь делом. Вот ведь странно: когда бездельничает богачка, ею все восхищаются и стремятся ей подражать. А когда баклуши бьет бедная девушка, над ней не изгаляется только ленивый. Выходит, дело не в самом человеке? Выходит, дело в размере его банковского счета? Если у тебя есть деньги и ты способен их даже ссужать другим, тогда ты – красавчик. А если денег у тебя нет, то ты – неудачник, жалкая личность и чуть ли не моральный урод.
– Беда случилась не у нас с подругой, а у дочери одной нашей знакомой!
Инга услышала громкий голос Алены и с изумлением вскинула на нее глаза. Какая дочь? Какая знакомая? Похоже, витая в своих мыслях, она пропустила много интересного.
– Девочка год назад осиротела, – продолжала Алена плести кружево своего обмана. – Ее мать – наша близкая подруга, как вы понимаете, не старая еще женщина, страдала заболеванием сосудов, которое и вогнало ее в гроб раньше времени. Бедная! Ей ведь не исполнилось еще и пятидесяти.
– Действительно, жить бы и жить, – уместно поддакнула ей сотрудница центра.
– Но Анечку мы похоронили, помогли Дианочке поставить на могиле ее мамочки хороший памятник, а потом встал вопрос о том, что же будет с квартирой.
– А что с квартирой?
– Дианочка прописана в отличной двухкомнатной квартире, непосредственно в пяти минутах ходьбы от метро «Озерки» и парка.
– Знаю это место. Только глупец откажется жить в таком районе. Чудесный парк, чудесные озера в нем.
– Да, но дело все в том, что перед смертью Анечка стала очень странной.
– В смысле?
– Ну, ей все время казалось, что, когда ее не станет, Дианочку обязательно обманут.
– Кто?
– Кто угодно! – отмахнулась от этого вопроса Алена. – Злые люди! Разве мало в этом мире злых людей, надеющихся разбогатеть за счет сироты?
– А сколько же лет вашей Диане?
– Двадцать с хвостиком.
– Девушка уже совершеннолетняя.
– Но, по сути, она совсем еще дитя. Всю жизнь держалась за мамину юбку. Отца у них давно уже нет. Женщины жили вдвоем, и… где-то я Анечку даже понимаю. Ее Дианочка – совершенно неприспособленное к самостоятельной жизни существо.
– Ничего, она еще молода, всему научится, – снисходительно изрекла сотрудница центра. – Помощь нашей организации тут ни к чему. Девочка справится и сама.
– Нет, вы не понимаете всей глубины катастрофы! Я вам не до конца рассказала. Дело в том, что незадолго до своей смерти Анечка написала завещание.
– Очень правильное решение. Хотя в случае если дочь является единственной прямой наследницей, можно обойтись и без дополнительных трат. Но с завещанием, конечно, надежнее.
– Только завещание Анечка написала не на свою дочь!
– А на кого?
– На какую-то свою двоюродную или даже троюродную сестру, которая живет в Чехии и с которой Анечка виделась всего пару раз в жизни.
– То есть она завещала квартиру фактически постороннему ей человеку?
– Да.
– И… зачем же она так сделала? У нее были нелады с дочерью?
– Что вы! Анечка обожала дочь. И Диана, надо отдать ей должное, тоже всегда и во всем слушалась маму. Очень хорошая девочка, симпатичная и училась хорошо. Анечка очень гордилась своей девочкой. Тряслась над ней, как… как… как коллекционер древностей над старинной китайской вазой! Извините, от волнения не могу подыскать более подходящего сравнения.
– Но почему же ваша знакомая так нелепо поступила со своим завещанием?
– Да все потому же! По великой любви и заботе, чтобы Дианочку никто не обманул, не обидел, не сотворил бы с девочкой чего-то страшного, чтобы оттяпать у нее квартиру.
– Ну, это уж вообще бред!
– Не скажите. А сколько есть примеров, когда одиноких и не имеющих близких родственников людей вывозят в отдаленные места и там убивают? А жилье их достается через третьи руки ничего не подозревающим покупателям, которые приобретают квартиру, даже не подозревая, что прежний ее владелец убит из-за нее!
– Это крайности.
– Но они же случаются? Ответьте мне! Случаются?
– Ну, случаются, – неохотно призналась сотрудница центра. – И что дальше?
– А дальше то, что чешская тетя нашей Дианочки вступила в свои права, а теперь гонит девочку с ее собственных метров.
– Девочка не прописана в своей квартире?
– Пока прописана. Но, как единственный собственник, тетя имеет право выписать Диану по суду. Пока она этого не делает, но угрожает Диане полностью лишить ее жилья, если та вздумает вякать. Сейчас девочка просто боится появляться у себя дома, она живет по очереди у бывших знакомых своей матери. Но вы же понимаете, это не может длиться вечно. Тем более что мы с подругой и с нашими мужьями уезжаем в кругосветное путешествие. На несколько месяцев Диана остается совершенно одна, без жилья, без всяких надежд на будущее. Как знать, что придет бедному ребенку в голову в такой ситуации!
Про кругосветное путешествие Алена добавила, сама не зная зачем. Но какое-то вдохновение несло ее вперед, заставляя плести одну ложь поверх другой. Она говорила и говорила, не очень-то следя за тем, с каким выражением лица ее слушают. А вот Инга, которая, наоборот, глаз не сводила с лица сотрудницы, легко заметила, как та повеселела, услышав о том, что Диана в ближайшие месяцы будет совершенно одинока.
Женщина вновь кивнула и вежливо сказала:
– Да, понимаю. Вашей Диане приходится сейчас очень несладко. Человек должен иметь хоть какой-то, но свой угол.