К началу. История Российской Империи
Шрифт:
Раскол был спором религиозным, конфликтом, поделившим церковь и верующих. Но в конце патриаршества Никон в разговоре с раскаявшимся бывшим противником Иваном Нероновым о старых и исправленных книгах, соглашался: «И те, и другие добры; все равно, по коим хочешь, по тем и служишь». В значительно большей степени раскол был спором политическим. Старообрядцы выступали, возможно, не сознавая этого, противниками имперской идеи. Начиная с XV в. Москва шла, останавливаясь, но не сбиваясь с курса, к империи. Старообрядцы уводили государство в сторону, отвергая, под предлогом защиты «старины», динамику расширения границ и развития. Никон построил неподалеку от Москвы монастырь - дворец, названный Новый Иерусалим. Плита в зале возвещала: «Здесь центр земли». Столетия спустя Маяковский напишет: «Как известно, от Кремля начинается земля». Для Никона было несомненно, что центр вселенной находится в столице Третьего
Николай Бердяев написал в 1937 г.: «Московское православное царство было тоталитарным государством» 53 . Не придавая еще малопопулярному до начала войны термину позднейшего смысла, философ хотел подчеркнуть неразрывность в московском государстве православия, т.е. веры, и царства, т.е. власти. В качестве примера Н. Бердяев ссылается на «замечательного теоретика самодержавной монархии», который учил, что царь должен не только управлять государством, но и спасать души.
53
Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма. Париж, 1955. С. 10.
Истинный царь был хранителем веры. Царь Алексей, посягнувший на древние русские обряды, не мог быть подлинным царем. Властью овладевает антихрист. Происходит разрыв «тотальности», органической связи между властью и верой. Московское государство, видевшее себя Третьим Римом, было одновременно царством Христовым - царством правды - и государственной властью, управлявшей неправдой. Раскол, пишет Николай Бердяев, «нанес первый удар идее Москвы, как Третьего Рима» 54 , идее слитности двух царств в одном. Он добавляет: второй удар был нанесен реформой Петра Великого. Александр Солженицын, говоря о бездушных реформах Никона и Петра, соглашается с Бердяевым, но оценивает по-своему эти удары, считая, что они были направлены против русского национального сознания.
54
Там же. С. И.
Старообрядцы усомнились в истинности царя, они заподозрили его в измене. Не менее тяжкий удар по идее Третьего Рима нанес главный борец за исправление книг, за восстановление чистоты обрядов, главный враг старообрядцев патриарх Никон. Он посягнул на вторую часть двухчленной формулы Третьего Рима - вера и власть. По убеждению патриарха, «священство царства преболее есть», иначе говоря, власть церковная, т.е. власть патриарха, выше царской власти. Видный славянофил Юрий Самарин (1819-1876) писал, что Никон хотел «основать в России частный национальный папизм» 55 .
55
Никон: Биографический очерк// Энциклопедический словарь/ Брокгауз и Эфрон. СПб., 1897. Т. 21. С. 140.
Рядом с факторами религиозными, политическими выступили факторы психологические, персональные. В предисловии к исправленному Служебнику 1655 г. о царе Алексее и патриархе Никоне говорится как о «богоизбранной и богомудрой двоице», за которую «вси живущие под державою их… и под единым их государским повелением утешительными песньми славити имут воздвигшего их истинного Бога нашего». Двоевластие в Московском государстве всегда означало смуту. Положение Никона вызывало нараставшее недовольство царского двора. Патриарх делал все, чтобы восстановить против себя всех. Безудержное самовластие, вулканический темперамент, безмерная гордыня пугали и возмущали тех, кто попадал под руку патриарха. Он был строг и неумолим, нередко мелочен в административных делах. Для наблюдения за духовенством он имел свою полицию и стрельцов. Своим высокомерием и властолюбием, своим постоянным вмешательством в мирские дела он восстановил против себя бояр. Наконец началось охлаждение чувств всемогущего покровителя - царя. Николай Костомаров, рисуя портрет Алексея Михайловича, заметил, что царь не мог жить без друзей и всегда подпадал под их влияние, но, спохватившись и увидев свою зависимость, начинал тяготиться дружбой 56 .
56
Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях… С. 139.
Обнаружив изменение отношения к нему царя, Никон в июле 1658 г. сложил с себя патриарший сан. Нерешительность Алексея, не желавшего слишком строго осудить бывшего друга, споры иерархов о процедуре лишения сана патриарха, привели к тому, что церковь оставалась без главы до ноября 1666 г. Собор в присутствии александрийского и антиохийского патриархов осудил Никона за то, что он назвал царя латиномудренником, т.е. приверженцем латинской веры, и мучителем, за то, что он обвинял русскую церковь в принятии латинских догматов, и постановил лишить его сана и сослать в Белозерский Ферапонтов монастырь. Никон был переведен затем в более тяжкое заключение в Кирилло-Белозерский монастырь, где умер в 1681 г.
Историки отмечают (на основании свидетельств современников) немало положительных черт в характере Никона. Главную роль в его падении и, что несравненно важнее, в расколе русской церкви сыграли его отрицательные качества. Есть все основания полагать, что исправление богослужебных книг могло произойти без взрыва. Пример киевского митрополита Петра Могилы достаточно убедителен. Можно также предположить, что если бы Никон не покинул патриарший престол, оставив в разгар конфликта церковь без руля, раскол не принял бы характера открытой беспощадной репрессии со стороны официальной церкви. Не было бы отчаянного сопротивления, принявшего форму бегства в леса, пустыни, массовых коллективных самосожжений со стороны старообрядцев.
Сторонники древних обрядов, проверенных и подтвержденных в их глазах тем, что русские святые, обращавшиеся к Богу «по-старому», были им услышаны, выделили из своей среды талантливых проповедников, пылких распространителей «истинной веры». Одним из первых, самых выдающихся борцов с нововведениями Никона был протопоп Аввакум (1620-1682). Поразительно сходство двух главных деятелей раскола. Аввакум, как и Никон, родился в крестьянской семье, приобрел известность как ревнитель веры, занимавшийся и изгнанием бесов; в 1647 г. входил вместе с будущим патриархом в кружок ревнителей благочестия, хорошо знакомый царю, был включен в число правщиков. Увидев в «новшествах» покушение на православие, начал борьбу с Никоном и «никонианцами», проявляя беспредельную самоуверенность (в рассылаемых по всей Руси проповедях он называл себя «посланником Иисуса Христа»), волю к власти духовной, нетерпимость.
Его символ веры был прост, не допускал никаких толкований: «Держу до смерти яко приях… до нас положено - лежи оно так во веки веков!». Защищая эти взгляды, Аввакум претерпел чудовищные мучения. Последние 14 лет жизни он просидел в земляной тюрьме в г. Пустозерске на хлебе и воде. Дерзкое письмо, посланное сыну Алексея царю Федору, в котором Аввакум поносил покойного Алексея Михайловича и патриарха Иоакима, решило его участь. 1 апреля 1682 г. он был сожжен вместе с двумя соратниками.
Идейный противник науки - «понеже ритор и философ не может быть христианин», гордо настаивавший на своем невежестве, «простец человек и зело исполнен неведения», Аввакум оставил после себя более 50 сочинений разного характера: религиозные беседы, полемика по догматическим вопросам, богословские сочинения. Особое место среди них занимает «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное» (1672-1675), которое было первым, замечательно удавшимся, опытом использования разговорного русского языка в литературе. В одном из посланий царю Аввакум убеждал его отказаться от греческого языка: «Ты, ведь, Михайлович, русак, а не грек. Говори своим природным языком; не унижай его ни в церкви, ни в дому, ни в простой речи… Любит нас Бог не меньше греков, предал нам и грамоту нашим языком через Кирилла и Мефодия. Чего же нам еще хочется лучше того? Разве языка ангельского? Да нет, ныне не дадут - до общего Воскресения».
«Житие» не было написано ангельским языком (Аввакум широко употреблял «непристойные» слова, так называемую ненормативную лексику), но, пишет историк русской литературы, «то, что он сделал с русским языком, ставит его в первый ряд русских писателей». И заключает: «Ни один русский писатель еще не превзошел его в силе и аромате, в искусстве призвать все выразительные средства каждодневного разговорного языка для создания максимального литературного эффекта» 57 .
57
Мирский Д. С. История русской литературы с древнейших времен до 1925 г. Лондон, 1992. С. 53-54.