К неведомым берегам
Шрифт:
Вечером к «Неве» опять подходили баты с вооруженными колошами.
Корабль еще более насторожился, и по приказанию Лисянского матросы всю ночь держали пушки наготове.
Из-за полного безветрия в гавань не могли войти три дня, и в конце концов пришлось втягиваться на верпах.
Вырученный Барбером после падения Ситхи партовщик Плотников не спускал глаз с берегов и стоявшего на якоре американского корабля. Он увидел, как к кораблю подошел бат с тремя гребцами. Узнав тойона Котлеана и выздоровевшего молодого Скаутлелта, он тотчас же сообщил об этом на «Неву». Как только бат отошел от корабля, за ним погнался спущенный с «Невы» вооруженный ял. На «Неве» с большим интересом наблюдали за легким ходом бата, который словно летел, едва касаясь воды. Он уходил, но не бежал, колоши смеялись и поддразнивали гребцов тяжелого, неуклюжего яла.
Прошло еще пять дней, и со стороны ситхинцев началась охота на белых. Лисянский только успел отправить за рыбой две байдары, как с корабля была замечена пробиравшаяся у самого берега большая лодка с двенадцатью раскрашенными и осыпанными пухом людьми. Пришлось пугнуть их пушечным выстрелом. В тот же день другой колошский бат открыл огонь по «Неве», пули пробили спускаемый на воду катер.
Колоши явно бросали вызов, но предпринять против них что-нибудь серьезное Лисянский до прихода Баранова не решался. Заниматься промерами и составлением карт было опасно. Проходил день за днем, вынужденное бездействие раздражало Лисянского.
На совещании с капитанами «Александры» и «Екатерины» пришли к выводу, что Баранов погиб. Положение обоих компанейских суденышек было незавидное: две шестифунтовые пушки и два четырехфунтовых картауна не обеспечивали мало-мальски серьезной операции. Еще хуже обстояло дело с такелажем. Наступали долгие ночи, туманы, дожди. Надо было либо уходить, либо готовиться здесь к зимовке… Лисянский возмущался, но решил на всякий случай довооружить оба судна компании.
Однако предположения о гибели Баранова оказались неверными.
После падения Ситхи к Баранову на Кадьяк стали подходить суда Российско-Американской компании: «Екатерина» от Кускова из Якутата, галера «Ольга» из Уналашки, бриги «Александр» и «Елисавета» из Охотска — эскадра хоть куда! Баранов взволнованно раздумывал: «Хорошо бы выступить со всей флотилией отбивать Ситху, но можно ли решиться на это, когда время стоит смутное, а товаров накопилась тьма?.. Не потерять бы накопленное!» И скрепя сердце он отправил «Ольгу» на Уналашку, где скопилось много ценных мехов, а склады были малы и плохи: шкурки портились. Капитану «Ольги» дал поручение зайти на острова Павла и Георгия и временно закрыть там котиковые промыслы, обильные, но пока излишние. «Екатерину» пришлось отослать в Якутат к Кускову да к ней прибавить на всякий случай и «Александра».
«Ольга» выполнила поручение и вернулась довольно скоро. Двадцать тысяч доставленных ею котиков и бобров, которые, по самому скромному подсчету, стоили больше миллиона рублей, были погружены на бриг «Елисавета» и отправлены в Охотск, а сам Баранов, не утерпев, оставил остров Кадьяк и на галере «Ольга» отправился к Кускову в Якутат, не оставляя надежды двинуться оттуда к разоренной Ситхе.
— Ну что ты, Александр Андреевич, — убеждал его Кусков, — присмотрись хорошенько, что делается кругом. Не верь ты мирному настроению тойонов. Они теперь боятся возмездия, это верно, но и готовятся к сопротивлению. А что, если твои силы окажутся недостаточны? Время уже осеннее, байдаркам трудно да и опасно — могут погибнуть от бурь. Давай построим за зиму еще два кораблика, а там весной, с божьей помощью, и двинемся умиротворять колошей.
— Пожалуй, ты прав, — сказал Баранов, поглаживая себя по лысеющему черепу, — да уж очень невмоготу. Ночами не сплю, а днем хожу, как во сне, и все вижу на месте Ситхи новую крепость, больше и лучше. Ведь второй год пошел, страшно сказать, как наказал меня господь… Прямо не могу!
— А ты попробуй, Александр Андреевич, через «не могу».
— Попробую, — ответил Баранов, глубоко вздохнув.
На другой же день он отплыл в свою кадьякскую резиденцию и, следуя советам Кускова, начал серьезную подготовку… Зато следующей весной из Кадьяка прибыла в Якутат флотилия из трехсот многовесельных байдар, а 25 мая стали на якорь в Якутатской бухте «Екатерина» и «Александр». Баранов был очень доволен и весело ходил по Якутату, фальшиво напевал себе под нос русские и кадьякские песни без конца и начала.
Кусков свое обещание исполнил. Баранов с наслаждением постукивал тростью по двум новым крутобоким ботам. Кораблики готовились к спуску со стапелей и получили уже названия «Ермак» и «Ростислав». Такелаж и вооружение лежали тут же, под навесом.
В Якутате Баранов охотно вступил в переговоры с жителями Хуцновского и Чилькатского заселений, заключил с ними мир.
Эффектным сожжением на воде старушки «Ольги» и оглушительной пальбой из снятых с нее пушек был отпразднован этот новый непрочный мир, но все же мир, выгодный уже тем, что этим шагом Баранов отнял сразу у нескольких племен возможность сговориться с ситхинцами.
Хорошее настроение Баранова вызывалось еще и другим обстоятельством. Из Охотска ему доставлено было письмо с извещением о выходе в июле предшествующего года эскадры Крузенштерна и с маршрутом обоих кораблей. В Кадьяк должна была прибыть хорошо вооруженная «Нева». Она могла послужить надежным резервом на случай, если начнется схватка с колошами. Поэтому Баранов и оставил на Кадьяке письмо с распоряжением «Неве» немедленно поспешить к Ситхе.
«Екатерина» и «Александр» вышли по его приказанию прямо к Ситхе. Партия в триста байдар ушла вперед к Ледяному проливу под охраной бота «Ростислав», а сам Баранов отправился вдогонку на «Ермаке».
Через Ледяной пролив можно было обогнуть остров Ситху со стороны американского берега и появиться с флотилией с юга, в то время как «Екатерина» и «Александр» должны были подойти к Ситхе прямо с севера. При этом исключалась возможность пропустить ожидаемую «Неву». Но самое главное для Баранова было то, что, идя вокруг Ситхи, он рассчитывал, не вступая в бой, показать всю свою мощь колошам Хуцнова, Чильхата, Какнаута, Акку, Тану, Цултана и других поселений.
Этот мирный маневр и задержал Баранова.
«Ермак» во главе всей лодочной флотилии вошел в Крестовскую гавань 20 сентября. Молчаливый, безлюдный берег усеялся походными жилищами приплывшего на байдарах войска Баранова из покоренных кадьяковцев, аляскинцев, кенайцев и чугачей. Правда, из четырехсот байдар добралось триста пятьдесят, а из девятисот человек — восемьсот, но все же это была небывало внушительная сила.
Стан на полверсты растянулся по берегу. Шалаши из опрокинутых на ребро байдарок были тщательно покрыты тюленьими шкурами, а пол мягко устлан травой. Перед шалашами весело потрескивали искусно сложенные костры, на которых что-нибудь пекли или варили. Шумно стало на берегу. Люди занялись своими делами: одни развешивали вещи для сушки, другие выстругивали палки для копий или чистили ружья, третьи таскали воду с реки или вязанки хворосту из лесу. Некоторые ловили рыбу или, бродя по берегу, собирали съедобные ракушки.