К полюсу!

Шпаро Дмитрий Игоревич

Дневник Седова:

Георгий Яковлевич Седов.

Втроем на полюс. — Библиотека «Известий», М., 1964.

2 февраля. С утра тихо, пасмурно, температура -13°. Ночью выпал глубокий снег, несмотря на это, у нас к отходу все готово. В 12 часов при температуре -20° под пушечные выстрелы отвалили от судна к полюсу. Провожали нас верст пять вся здоровая команда и офицеры. Сначала дорога была плохая, но зато собакам помогала команда, а затем дорога улучшилась, а в конце Гукера встретили огромные ропаки [25] ,

через которые пришлось переправляться благодаря наступившей темноте с большим препятствием, Нарты опрокидывались, и люди падали. Я с больными ногами полетал несколько раз. Пройдя около 8 верст, из-за темноты остановились ночевать в проливе за Гукером в четыре часа дня. На ночь всех собак привязали, кроме трех надежных, чтобы не ушли и чтобы не подпустили медведя. Штиль, морозу около -25°. Собак не кормили, сами же пили только чай. В палатке хорошо, тепло, только ноги мои меня беспокоит.

25

Ропак — отдельная льдина, стоящая вертикально или наклонно и окруженная сравнительно ровным льдом.

3 февраля. В 9 снялись с лагеря. Дорога скверная. Выпало много снега, и нарты врезаются в него. Собаки еле тащат. Подвигаемся тихо, тормозом является также третья нарта, которая без человека. Холод собачий, -35°, при этом ветерок прямо в лоб. В 4 часа, пройдя около двенадцати верст, остановились ночевать у Кетлиц-лэнд [26] , Здесь сбросили пару лыж, ветровые рубашки и другие ненужные вещи. Собакам дали медвежьего сала, но они отказались его есть. Некоторых собак страшно бьет холод. Мы-то боремся, а собакам беда, берем бедняг в палатку. Ноги мои поправляются, слава богу.

26

Остров Кетлица.

4 февраля. В 9 снялись. В полдень чудная красная желанная заря. Дорога несколько лучше, снег утрамбовало. Собаки идут хорошо, хотя третий день ничего не едят, сало медвежье есть отказались, сегодня дали галет — съели! Прошли верст 15, остановились ночевать у конца Кетлиц-лэнд. Сегодня было здорово холодно. Я шел в рубашке, сильно продрог. Спасаемся примусом, жжем керосину около двух фунтов в день.

Все время дует ветер, буквально обжигает лицо, того и смотри обморозим щеки. Морозу -36°. Собакам в морду ветер тоже очень чувствителен. Несмотря на работу, все-таки они мерзнут в пути, а на стоянке и говорить нечего.

5 февраля. В 9 снялись. Сегодня прошли тоже около пятнадцати верст и остановились ночевать у мыса Рихтгофена. Стали попадаться трещины и полыньи, покрытые уже толстым солончаком. Море королевы Виктории [27] темное, вероятно, там вода или большие полыньи, покрытые солончаком. Держусь ближе к берегу, по крепкому льду, но зато здесь много ропаков. В общем, сегодня дорога выпала отвратительная, много рыхлого снега и ропаков.

27

Водное пространство к северу от Британского канала, На современных картах название не сохранилось.

К вечеру потянул ветер из пролива, было адски холодно, а я умудрился в сегодня шагать в рубашке, ибо в полушубке тяжело. Продрог снова, в особенности замерзли холка, спина, плечи. Кашляю, тяжело очень при большом морозе дышать на ходу, приходится глубоко втягивать в грудь холодный воздух: боюсь простудить легкие. Ноги мои заметно поправляются, опухоль сходит, ребята мои настроены хорошо, охотно идут вперед. Собаки пока держатся все, даем им по ³ / ₄ фунта галет. Отогреваем некоторых в палатке. Спасаемся драгоценным примусом и спальным мешком. Ужасно расходуем керосин, более двух фунтов в день.

6

февраля. В 9 ¹ / ₂ двинулись дальше. Дорога отвратительная: ропаки и рыхлый снег; встретили сажен десять полынью, которая достаточно вымерзла, чтобы мы ее свободно перешли. У меня по-прежнему болят ноги и усилился бронхит. Идти очень трудно, дышать еще труднее, но тем не менее прошли около пятнадцати верст и в четыре часа остановились на ночевку у мыса Эрмитаж [28] . Идем тихо, но что же делать, зато идем вперед. Я совсем болен, но духом не падаю.

28

Мыс Армитэдж.

7 февраля. Сегодня Линник случайно поднял нас в три часа утра. Так как мы перележали все бока, то охотно все выползли из мешка, согрели чай, посидели с примусом до семи с половиной утра. Когда стало сравнительно светло, запрягли собак и в 8 ¹ / ₂ следовали дальше. Сегодня термометр минимальный показал -40°. Дорога была ужасно мучительна, ропаки и рыхлый глубокий снег. Страшно тяжело было идти, а в особенности мне, больному. Собаки, бедняжки, не знали, куда свои морды прятать. Очень ходко на холоде идут, но стоит только стать, как сейчас же роют себе ямки и прячутся туда от холода. От двух до четырех была вьюга. Это окончательно нас убило, мы едва продвигались вперед. Я все время оттирал лицо и все-таки не усмотрел, как немного обморозил нос. В четыре часа стали лагерем у мыса Fischer, пройдя и сегодня, несмотря ни на что, около 14—15 верст.

8 февраля. Сегодня выехали позднее обычного, около 9 ¹ / ₂ утра. Я долго возился с лечением ранок на руке, которые я получил от примуса, и на ногах в паху, которые натер брюками. Надел другие брюки, почувствовал облегчение. Ночью была вьюга.

Мешок местами уже обледенел, спать стало холодно. Простыня внутри мешка здорово холодит, потеет, замерзает и т. д. Встречали много больших ропаков и глубокий снег, но в общем сегодня была дорога сносная, попадались солончаковые поля. Я окончательно простудил себе грудь. Бронхит меня давит, не могу отдышаться. Под вечер страшно лихорадит, едва отогрелся у примуса. Ах, дорогой, дорогой спаситель наш, примус! Собак сильно бьет мороз. Кормили их досыта, но одному фунту и более галет. Прошли 15 верст и остановились в 4 часа ночевать за островом Елизаветы.

9 февраля. Сегодня было хотя и много градусов мороза, но ветра было мало и двигаться было сравнительно тепло. Снялись по обыкновению в 9 утра и, пройдя около 15 верст, в 3 ¹ / ₂ часа стали ночевать у зимовья Нансена.

Я до того заболел бронхитом, что не мог идти. Шел впереди Линник, а я сидел на нарте, в которую подпрягли двух лишних собак. Этой же нартой я с трудом управлял. Мне дышать совсем трудно на морозе за работой.

Сегодня вечером чай с ромом. Примус меня очень спасает. Было четыре чистилки, а осталась только одна, три сломали. Уж очень они плохие, а без них худо; оставшуюся берегу, как свой глаз. Собаки сильно работают. Кормим их досыта, по фунту и более галет. Ночью мерзлячек беру в палатку.

10 февраля. В 9 двинулись дальше. Я до того оказался слаб благодаря бронхиту, что не мог десяти шагов пройти вперед. Сидел опять на нарте. Адски промерз, так как был одет для ходу. Кажется, еще больше усилил простуду, ибо стала болеть грудь и все ниже в правой стороне, страшно лихорадит. Дорога была скверная, а я все-таки был вынужден управлять своей партой, был настоящим мучеником.