К себе самому

Антонин Марк Аврелий

58. Боящийся смерти боится либо утраты способности ощущать, либо иного, незнакомого способа ощущения. Но если не будешь уже способен ощущать, то не будешь ощущать никакого зла; если же приобретешь способность ощущать по-иному, станешь иным существом и вместе с тем не перестанешь жить.

59. Люди созданы друг для друга. Поэтому наставляй или терпи.

60. Стрела летит так, мысль – иначе. По крайней мере мысль, даже когда проявляет осторожность и когда кружится возле предмета рассмотрения, летит тем не менее прямо и к своей цели.

61. Проникать в руководящее начало каждого человека; с другой стороны, позволять каждому другому проникать в твое руководящее начало.

Книга IX

1. Поступающий несправедливо не почитает богов. Ведь поскольку природа целого устроила разумные существа друг для друга, так чтобы они по мере достоинства, с одной стороны, помогали друг другу, с другой, никоим образом не вредили, то тот, кто нарушает

ее волю, очевидно, не почитает старейшую из богинь. И тот, кто лжет, не почитает ту же самую богиню. Ведь природа целого – это природа подлинно сущего, сущее же расположено родственным образом к существующему в данный момент¹⁵⁶. Она же называется еще и истиной, и она [действительно] – первопричина всего истинного. Поэтому, кто лжет с умыслом, тот не почитает богов, поскольку, обманывая, творит несправедливость; тот же, кто лжет неумышленно [тоже не почитает богов], поскольку вступает в противоречие с общей природой и поскольку, борясь с природой мира, нарушает миропорядок. Ведь борется этот человек, руководствуясь теми вещами, которые противоречат истинным, против себя же самого. Ибо раньше он получил от природы способность отвращаться от лжи, пренебрегши которой [способностью], он теперь неспособен отличить истинное от ложного¹⁵⁷. И точно так же тот, кто гонится за наслаждениями, словно они – благо, а страданий избегает, словно они – зло, не почитает богов. Ведь такой человек неизбежно будет часто бранить общую природу за то, что она якобы не по достоинству равно уделяет что-нибудь плохим и порядочным людям, так как плохие часто живут в удовольствиях и имеют то, что их порождает, порядочные же подвергаются страданию и тому, что порождает его. Кроме того, тот, кто боится страданий, когда-нибудь станет бояться чего-нибудь из того, что необходимо должно произойти в мире. А это уже непризнание богов. И тот, кто гонится за наслаждениями, не воздержится когда-нибудь от несправедливости. А это уже открытое непризнание богов. Между тем, к тому, к чему общая природа равнодушна (ведь она не произвела бы и того и другого, если бы не относилась одинаково к тому и к другому)¹⁵⁸, те, которые хотят следовать природе, мысля с ней одинаково, тоже должны относиться равнодушно. Итак, всякий, кто сам не проявляет равнодушия к страданию и наслаждению, к смерти и жизни, к славе и бесславию – к тому, чем природа целого пользуется одинаково для своих целей, определенно не почитает богов. Я говорю, что общая природа одинаково пользуется этим, вместо того чтобы сказать, что с тем, что возникает и сопутствует ему, все случается одинаково по порядку как результат изначального устремления промысла, согласно которому [устремлению] все существующее устремилось из некоего начала к данному устройству мира, вобрав в себя определенные смыслы будущих вещей и определив силы, приводящие к именно таким возникновениям, превращениям и преемственным состояниям.

2. Самым прекрасным для человека было бы уйти от людей, не изведав лжи и всяческого лицемерия, роскоши и самодовольства. Второе по достоинству – испустить дух, вдоволь натерпевшись этого. Или ты предпочитаешь соприкоснуться с пороком и опыт не убеждает тебя бежать от этой чумы? Ведь порча разумения – чума гораздо более опасная, чем какое-нибудь дурное смешение и видоизменение окружающего воздуха [ «дыхания»]. Ибо это – порча животных, того, что принадлежит животной природе, а то – порча людей, того, что принадлежит [исключительно] человеческой природе.

3. Не относись с пренебрежением к смерти, но благоволи к ней как к одному из тех действий, которые угодны природе. Ведь каковы возмужание и старение, рост и расцвет, появление зубов, бороды и седых волос, оплодотворение, беременность, роды и все другие действия природы, связанные с различными возрастами жизни, таково же и распадение. Поэтому это свойство человека думающего: не относиться к смерти, целиком отдавшись мысли о ней или, наоборот, с отвращением и пренебрежением, но ждать ее как одного из действий природы. И как теперь ты ожидаешь, когда из чрева твоей жены выйдет детеныш, так встреть и тот час, когда душоночка твоя выпадет из вот этой оболочки. Если же хочешь еще и обыденного, сердечного подкрепления своего чувства, то особенно легко примирит тебя со смертью внимательное рассмотрение тех предметов, которые ты намерен оставить после смерти, и тех нравов, о которые уже не будет мараться твоя душа. Однако менее всего следует нападать на них за это, но [следует, наоборот] и печься о людях и кротко сносить их, вместе с тем помня, что расставание у тебя будет все-таки не с единомышленниками. Ведь если и есть то, что влечет нас к жизни и удерживает в ней, так это возможность жить рядом с людьми одинаковых с нами основоположений. Теперь же видишь, сколь тягостно ощущение разномыслия с окружающими, так что поневоле скажешь: «Скорей бы ты пришла, смерть, чтобы не забыть мне как-нибудь посреди всего этого и себя самого!»

4. Кто совершает прегрешение, совершает его по отношению к себе самому. Кто совершает несправедливость, делает плохо себе самому оттого, что делает себя плохим.

5. Часто человек совершает несправедливость, не делая чего-нибудь, а не только когда делает что-нибудь.

6. Достаточно постигающего восприятия настоящего момента, деяния для общего блага, совершаемого в настоящем, благосклонного расположения в настоящем ко всему, что происходит по внешней причине [не зависящей от тебя].

7. Сотри представление, останови устремление, погаси желание, держи руководящее начало в границах его самого.

8. На существа неразумные поделена одна неразумная душа, и существам разумным уделена одна мыслительная душа, как, например, у всех земнородных одна земля, и все мы, сколько ни есть нас, наделенных зрением и душой, видим одним светом и дышим одним воздухом.

9. Все, что причастно какой-нибудь общности, стремится к однородному. Все рожденное землей тяготеет к земле, все влажное – сливается, и точно так же воздушное, так что нужно, чтобы кто-нибудь разделял это, причем силой. Правда, огонь возносится вверх благодаря первичному огню¹⁵⁹, однако он так легко готов к совместному возгоранию с любым здешним огнем, что и всякое вещество, чуть более сухое, чем обычно, легко воспламеняется из-за того, что к нему меньше примешано препятствующего воспламенению материала. И, конечно, все причастное общей мыслительной природе точно так же, если не больше, стремится к однородному: ведь настолько нечто лучше других, настолько оно имеет большую готовность к смешению с родственным и слиянию с ним. Действительно, уже у существ неразумных были изобретены пчелиный рой, и стада, и гнезда для вскармливания потомства, и как бы любовное общение. Ведь уже у них есть души, и обнаруживается более напряженное стремление к единению, которого нет еще ни у растений, ни у камней или бревен. У разумных же существ есть уже государственные устройства, и дружеские союзы, и домохозяйства, и собрания, а на войне соглашения и перемирия. У существ еще более высокого порядка, даже несмотря на то, что они находятся на расстоянии друг от друга, некоторым образом возникает единение, как, например, у звезд. Таким образом, восхождение на более высокую ступень [существования] может создавать взаимное тяготение и в существах разъединенных [пространством]. Так вот, взгляни на то, что сейчас происходит: ведь сейчас только существа мыслительные забыли о стремлении друг к другу и согласию и только у них не наблюдается слияния. Но все же, несмотря на то что они избегают его, им не уйти от него. Ибо природа берет верх. Приглядись, и получишь подтверждение тому, о чем говорю. Действительно, скорее найдешь что-нибудь земляное, с которым не соединяется ничто земляное, чем человека, обособленного от другого человека.

10. Приносит плод и человек, и бог, и мир. Каждый приносит плод в свой срок. Если же привычка ограничила употребление этого слова главным образом виноградом и тому подобными явлениями, это не играет роли. Разум же дает плод и общий, и свой особенный, и от него рождается другое, такое же, каков он сам.

11. Если можешь, переучивай заблуждающихся. Если же нет, помни, что на этот случай дана тебе благожелательность. Боги, те тоже благожелательны к таким людям: в некотором отношении даже помогают им здоровьем, богатством, славой. Такие они добрые. Можно [стать таким] и тебе. Или скажи, кто тебе мешает.

12. Трудись не так, как будто ты несчастен от труда, и не так, будто хочешь вызвать жалость или удивление, но желай лишь одного: действовать и воздерживаться от действия так, как сочтет нужным гражданственный разум.

13. Сегодня я ушел от всего окружающего, более того, я изгнал все окружающее. Вовне я не был, а был внутри, во мнениях.

14. С точки зрения опыта все это привычно, с точки зрения времени – мимолетно, с точки зрения вещества – нечисто. Все, что есть теперь, точно такого же качества, как было у тех, кого мы похоронили.

15. Вещи стоят вне нас [ «за воротами»] сами по себе, ничего о себе не знающие и не сообщающие. Тогда что же сообщает о них? Руководящее начало.

16. Не в испытываемом состоянии, а в деятельности заключается благо и зло для разумного гражданственного существа, так же как добродетель его и порочность – не в испытываемом состоянии, а в деятельности.

17. Для камня, подброшенного вверх, нет никакого зла в том, чтобы лететь вниз, и нет никакого блага в том, чтобы лететь вверх.

18. Проникни внутрь, в их руководящие начала, и ты увидишь, чьего суда ты опасался и что это за судьи по отношению к самим себе.

19. Все находится в процессе превращения. И сам ты постоянно изменяешься и в каком-нибудь отношении разрушаешься, и весь мир тоже.

20. Проступок другого следует оставить там [где он совершен].¹⁶⁰

21. Прекращение деятельности, устремления, приостановка восприятия и как бы смерть его не содержат в себе никакого зла. Перейди теперь к различным возрастам жизни, как то: детство, подростковый возраст, юность, старость. Ведь и здесь всякое превращение – смерть предыдущего. Но разве это страшно? Перейди теперь к своей жизни у деда, затем у матери, затем у отца. И, находя многие другие разрушения, превращения и прекращения, спроси себя самого: «Разве страшно?» Значит, так же не страшны прекращение твоей жизни в целом, остановка и превращение ее.